Ирица опустилась на колени и прикоснулась к его ране. Глаза ее замерцали, как мерцают зеленые светляки. Лесовице случалось исцелять больных зверей, которых она жалела…
Берест в полубеспамятстве почувствовал облегчение и почти сразу понял, что рядом кто-то есть. Он быстро поднял голову. Лесовица встретилась глазами с его угрожающим взглядом…
Берест растерянно выдохнул:
– Что тебе надо? Кто ты?
«Я же Ирица!»
– Ирица? – его взгляд просветлел.
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась, хотя он был в опасности.
Берест стал подниматься. И одежда и волосы его были мокрыми. Голос лесовицы звучал прямо у него в голове.
«Мне чудится», – думал Берест.
Когда стрела вонзилась в плечо, Берест ее обломал. В ране засел наконечник. Зажав ладонью рану, он пошел вперед как слепой, нащупывая дорогу свободной рукой и стараясь больше не замечать наваждения – лесную пряху.
«Берест! Тебе нужно спрятаться. Пойдем, я тебя поведу». Лесовица забежала вперед и заступила ему дорогу. Взгляд Береста опять просветлел.
– Ты, диво лесное! – он сильно покачнулся. – Как тебя звать? Неужто вправду Ирица?
«Да! Ты же сам так меня назвал. Помнишь, на поляне, где тебя догнали собаки? Но теперь не догонят… Пойдем!»
Берест шел, опираясь на плечо Ирицы, и она напрягала силы, чтобы не дать ему упасть. Несколько раз он прислонялся к дереву. Лесовица, сосредоточенно мерцая глазами, касалась его раны и останавливала кровь. Но от ходьбы рана Береста открывалась опять, и рукав рубашки снова начинал темнеть и лосниться. Лесовица твердо решила, что не даст ему больше идти. Она остановилась: «Сядь. Сядь на землю». Увидев, как Берест мотнул головой, лесовица догадалась наконец, что ему не нравится, когда ее голос звучит у него в голове.
– Здесь… – неуверенно выговорила Ирица вслух. – Тебя… не найдут. Я спрячу…
Лесовица сама удивилась, услышав, что говорит словами. Точно так же – словом – дал ей имя Берест. У Ирицы забилось сердце: так необычно было то, что с ней происходило.
Берест выбился уа сил. Они с Ирицей остановились в ельнике. Он лег навзничь на зеленый моховой пригорок. Заросшее и худое лицо Береста совсем побелело.
– Все я испортил, – сказал он то ли ей, то ли себе. – У меня есть тайник в лесу, ближе к каменоломням. Это Хассем… позаботился… Я не сумел отыскать.
Берест затих. Хассем, почти подросток, работал не в штольнях, а по хозяйству. Когда каменоломни охватило моровое поветрие, вместе с другими, кто послабей, Хассем попал в могильщики. По дороге к поляне со страшным кострищем и ямой, Хассем спрятал для своего приятеля немного сбереженных ими обоими сухарей. Если бы Берест сумел их взять, он смог бы какой-то срок продержаться в лесу, не выходя к людям. Близлежащие села жили за счет каменоломен, их жители выдавали беглых рабов.
– Туда не иди, – проговорила Ирица.
Говорить словами оказалось не так трудно, как она думала.
– Тебе… нельзя. И мне… нельзя… тебя оставить.
Она снова остановила кровь и, догадавшись, оторвала полосу от своего платья, стала завязывать рану. С наконечником стрелы лесовица ничего не могла поделать. Он так и засел в плече у Береста.
– Ляг. Кровь перестанет… Ночь, день…
– Откуда ты только взялась, Ирица? Как это я имя твое угадал?
«А ведь вправду… – мелькнуло у Береста. – Я слыхал, можно зачаровать лесовицу, если дать ей имя».
– Как зачаровать? Я не знаю… – Ирица непонимающе посмотрела на него.
Берест понял: она услышала его мысли. «Кто за тобой гонится? – безмолвно спросила Ирица: она не нашла еще слов, чтобы сказать это по-человечески. – Зачем вы ломаете гору?»
– Камни из горы добывают, чтобы строить города. Где добывают – это штольня.