Лесовице было больно и трудно дышать, но помня себя от страха, она рванулась – и лента, зацепившись за руку Норена, слетела с ее волос. Норен встретил ее взгляд… От страха и негодования глаза Ирицы ярко светились зеленым огнем из-под упавших ей на лицо растрепанных прядей. В волосах Норен ясно различил звериные, кошачьи уши…
– Лэри! – вырвалось у него полушепотом. – Лесная тварь!
Но тут Ирица выскользнула из его рук. Вокруг повсюду были заросли, и лесовица исчезла, растворилась среди кустов, замерла в неподвижности, слилась с лесом. Теперь Норен не мог бы ее найти, даже если бы смотрел в упор.
Но Норен и не думал ее искать, а с криком «Лэри!» кинулся бежать.
Чувство отвращения и ужаса гнало лесовицу все дальше и дальше в чащу. Только выбившись из сил, она остановилась, прижавшись к древесному стволу. Некоторое время она стояла неподвижно, вслушивалась в звуки леса. Кажется, уже безопасно… Лесовица спустилась в овраг и напилась из ручья, пригладила растрепавшиеся волосы… До сих пор ее била дрожь. «Это не мой лес, что я тут делаю?» – была первая мысль. «Ее» лес был далеко, она чувствовала – где. «Надо идти туда. Много дней пути… Зачем я здесь, почему я ушла так далеко?» Она закрыла глаза, вспоминая. Была опасность, было что-то страшное и отвратительное, на нее напали, как волк нападает на молодую олениху.
Люди – это опасно, от них надо бежать. «И «я» убежала… Кто – «я»?» Она с трудом вспомнила, что у нее было имя, как у людей. Ей дал его человек. Он называл се Ирица. «Больше не будет называть – ведь «я» вернусь в свой лес, а он…» Лесовица вздрогнула и закрыла лицо руками. Воспоминания нахлынули потоком. Берест проиграл, и его «измолотили как собаку» – так сказал другой человек, Норен, который пытался обнять ее… Но Берест раньше тоже обнимал ее – почему же тогда ей было хорошо, а сейчас так плохо? Лесовица снова решила: «„Я” уйду обратно в свой лес».
А Берест? У лесовицы сжалось сердце. Ему больно. Он не взял верх в единоборстве, как обещал. Ирице представилось, что он лежит на земле и лицо у него такое же, как было, когда она вырезала ему из мышцы плеча засевшее железко стрелы, и глаза так же закрыты. Нельзя оставлять его так. Нужно вылечить его.
Преодолевая страх, прячась от каждого шелеста листьев, лесовица стала бесшумно пробираться обратно к человеческому жилью.
Ирица не помнила, сколько прошло времени, пока она убегала и возвращалась назад. Было еще светло. В деревьях шумел ветер. Неожиданно лесовица уловила другой шум. Кто-то напрямик продирался сквозь заросли.
– Ирица! – услыхала она знакомый голос. – Ирица, где ты! Откликнись! Э-гей!
«Человек!» Лесовица снова ощутила страх перед людьми, который заставлял ее бежать и скрываться. Она исчезла, замерла, слившись с лесом. Берест вырвался из зарослей прямо перед ней. Ирица стояла, а он смотрел на нее – и не видел.
– Ирица! – крикнул Берест.
Ему ответило только лесное эхо.
Ирица заметила: одна бровь у него разбита, в запекшейся, плохо отмытой крови. Он завертелся на месте, оглядываясь по сторонам.
– Ирица! – и, махнув рукой, пошел прочь.
Берест не скрылся из виду: остановился у матерой сосны и уткнулся лбом в ее шершавую кору, устало и безнадежно прислонился к стволу.
Ирица почувствовала, что ей снова больно дышать… Через миг она уже стояла позади Береста, протягивая руку – и боясь прикоснуться к человеку.
– Я здесь… – она все-таки тронула его за плечо.
Берест сначала замер, потом быстро обернулся:
– Ирица!
Нет, он не лежал на земле с побледневшим лицом и закрытыми глазами. Его глаза просияли.
– Что с тобой? – почти тотчас укоризненно заговорил Берест. – Ирица, почему ты ушла в лес, даже тетке Нейнел ничего не сказала? Я тебя ищу, ищу… Я взял верх и получил награду.