А потом она ко мне прилетела. Села на балконе и сидит. Я покурить вышел и испугался, стал топать на нее, отгонять. А она не улетает. Сидит и смотрит глазами своими черными. И лапка правая какая-то не такая. Она ее и так и эдак прилаживает, не всегда получается. Кривоватая лапка.
Она мне не делала ничего, не нападала, не клевала меня, спокойно себя вела. Сидела просто. Дал ей хлебушка. Покушала. Дал воды в чашке. Посидела со мной еще немного, пока я курил, потом расправила крылья и Видел ее спустя время, здесь уже, на бордвоке. Летала сюда, ходила, в людских скоплениях не участвовала. После первого моего госпиталя мы с тобой не гуляли здесь, холодно было. И я ее не видел. И не знал, где она. Может, в теплые края улетела, думал. Я бы на ее месте улетел. Но она появилась потом опять, я спросил ее хочешь хлеба куплю? Она клювом щелкает. Я пошел, купил батон, она на том же месте сидит, от людей подальше. Чуть что, сразу в воздух поднимается. Нас Майкл видел, тот, что хотдогами там, в конце торгует. Увидел нас и сказал: «Знаю этих хищников, триста лет живут, в книжке читал. И откуда, говорит, взялась здесь. Климат неподходящий».
Было уже совсем темно.
Пойдем домой, пап. Тебе спать пора.
Ну поехали. Давай, снимай меня с тормоза.
В темноте не видно было, где снимать-то. Лена вытащила из сумки телефон и зажгла в нем фонарик. Тот, в свою очередь, осветил коляску, сидящего в ней Гарри, края обеих лавочек. На лавочке справа от Гарри никого не было, будто не было никогда.
Утром Лена проснулась раньше отца, взяла телефон, вышла в кухню и стала звонить Аркадию. Он просил сообщать, если у Гарри начнутся странности. Но в самом телефоне номера клиники не было, и пришлось разыскивать в сумке визитку. Лена положила визитку перед собой и стала набирать цифры. На девятой цифре раздался стук, негромкий, но ощутимый. Стучали в стекло. Обернувшись к окну, Лена увидела голубя, примостившегося на подоконнике. Он внимательно смотрел на Лену, а Лена на него. И то ли ей показалось, то ли на самом деле голубь отрицательно помотал головой. Не очень сильно. Слегка. Она уставилась на него, чтобы убедиться наконец, что ей показалось, как делала это неоднократно, но тут ее мобильный зазвонил на вход, а на экране высветилось, что это Вовка.
Ну что, справляетесь? Ночевали нормально?
В целом да.
Заехать?
Если можешь. Вообще терпимо, но надо продуктов пойти купить и в аптеку вчера не заскочили лекарства забрать сегодня нужно, и все это лучше сделать в один прием и без коляски. Посиди с ним, а я схожу.
Проснулся Гарри. Почти тут же в дверь позвонил Володя, клятвенно, к ужасу Гарри, пообещал не давать ему сигарет, поставил чайник и включил радио. Лена переоделась и вышла на улицу. Сходить в магазин «Ташкент» она решила через бордвок. Там почти не было людей, однако вскоре таковые должны были появиться день был солнечный, дождя не ожидалось, кафешки уже работали. Лена купила кофе, села на лавочку и закурила, глядя куда-то в море. По берегу, важно шлепая ластами, ходил Олег, оставшийся три года назад в горящем доме с переломанными руками, рядом с ним на наличие чего-то съестного кучку мусора проверяла Ясмин, брошенная беременной возле героинового притона, на ограде, прочно обхватив ее мощными, когтистыми ногами, стоял Ахмед, прижатый в Гарлеме за долги, а возле лавочки, совсем неподалеку от Лены, бродил Йонатан, что-там начудивший с акциями на Уолл Стрит, он и сам не помнит. У Йонатана был вчерашний хотдог и застрявший между досками под углом в 45 градусов пластиковый стакан с минералкой.
Кобра
«Эта история могла бы стать героической, но не стала, по ее мотивам в далеком будущем написали бы батальное полотно, но, кажется, не напишут. Это история о том, как неудачник и зануда Вячеслав, со смешной и для кого-то жалкой фамилией Зюлькин, сумел развалить веками складывавшуюся и вот, в итоге, сложившуюся в нечто монструозное и непобедимое американскую судебно-бюрократическую систему» так можно было бы начать, скажем, лекцию для студентов будущего по истории США начала XXI века. В ходе изложения студенты наверняка оспаривали бы слова лектора, говоря, что и система-то была не совсем судебно-бюрократическая, точнее, не только и не столько таковая. И Зюлькин ее разваливал не один. История эта складывалась из массы людей плохих и хороших, умных и неумных, людей, искренне болеющих за судьбу Зюлькина, которому присудили выплатить 11 миллионов по обвинению в диффамации и намеренном нанесении морального вреда чужому бизнесу, и людей, инициировавших этот процесс, чтобы чисто припугнуть Зюлькина, ибо откуда у него 11 миллионов? Откуда у безработного из Квинса такие бабки? Припугнуть полагалось затем, что Зюлькин этот комок грязи, эта иммигрантская шелупонь посмел, сука, качать права. Более того, раскачал их настолько, что это могло серьезно повредить репутации фирмы.