К горлу подкатило, рот наполнился кислым.
Алан оказался рядом мгновенно, обнял, притиснув к себе так, что я ничего не видела, но липовый цвет и малина все же не могли заглушить мерзкого запаха. Меня затрясло.
Надо было вывернуться, пойти самой, это ж просто неприлично так прижиматься к почти незнакомому мужчине, но я только крепче вцепилась в его дублет, позволяя себя вести.
Садись, сказал, наконец, Алан. Все еще придерживая за плечо, помог опуститься на бревно.
Я судорожно вздохнула, поежилась. Оказывается, человек с проткнутым сердцем еще пытается тебя убить, не понимая, что сам мертв. А поле боя воняет не только кровью, но и дерьмом. Я сглотнула горький ком, снова подкативший к горлу, и не сразу заметила, что Алан протягивает флягу.
Держи. Осторожней только, крепкое.
Я помотала головой.
Не дури, сказал он.
Помедлив, я все же взяла флягу, из горлышка которой остро шибало хмельным. Закашлялась, едва не разлив содержимое рот и горло обожгло.
Что это за гадость?
Перегнанное вино.
Я нахмурилась вообще, такие вещи должны быть по моей части, я же алхимик, как-никак. Но разум отчаянно отказывался подчиняться, пока я с усилием, словно выдирая пальцами гвоздь из стены, не выкопала воспоминания.
Из Ландернау, что ли, вез?
Там, говорят, придумали пропустить вино в перегонный куб, и то, что получалось, по слухам, сшибало с ног с одного кубка. Какой там кубок, у меня от неполного глотка в голове зашумело! Но как можно по доброй воле пить этакую гадость?
Если из Ландернау он золотым выходит, откуда у меня деньги? ухмыльнулся Алан. Сам перегнал. Из браги. Отличная штука: и раны обеззараживает, и мозги прочищает.
По-моему, наоборот.
Это ты просто мало выпила. Глотни еще. Одного глотка хватит. Он помолчал и добавил: Я же говорил, что ты не убийца.
Перед глазами, словно наяву, снова встал тот мужик с ножом в груди, я, зажмурившись, мотнула головой и выпила еще. На какой-то миг действительно стало ни до чего отдышаться бы. Отчаянно кашляя и хватая ртом воздух, я вернула флягу.
Привыкну.
А оно тебе надо привыкать?
Я пожала плечами. Алан озабоченно оглядел меня с головы до ног.
Подождешь меня с полчаса? Пойду, пошарю
Меня передернуло.
да и обычай требует вздернуть труп разбойника за ноги на дерево.
А это действительно нужно? поинтересовалась я, в который раз пытаясь подавить тошноту.
Чтобы другим неповадно было. Алан пожал плечами так спокойно, будто говорил об испорченной одежде.
Я покачала головой.
Не понимаю. Они совсем-совсем идиоты? Напасть на мага?
Голод и отчаяние толкают людей на страшные вещи, негромко проговорил Алан. Если бы они потребовали только кошелек, я бы позволил им уйти.
А они бы потом отобрали последнее у того, у кого не хватит сил или хватит совести кого отчаяние толкнет не на большую дорогу, а в петлю.
Тоже правда. Алан глянул в ту сторону, где лежали трупы, и махнул рукой.
Чума с ними, от пары медяков не разбогатеем. Пойдем отсюда.
В деревне Алан решительно миновал несколько добротных домов и остановился у покосившегося плетня. Я с сомнением разглядывала потемневшую дранку на крыше, кажется, даже с прорехами, окна, наглухо закрытые ставнями видать, стекол в них вовсе не было. Глина, которой обмазан сруб, потемнела и потрескалась. Более-менее ухоженным выглядел только огород ровные грядки со свеклой и морковкой, пышные кусты капусты, еще не закрутившейся в кочаны. Никаких сорняков. Видать, с огорода только хозяева и кормятся
Или вдова, или бобыль старый живет, сказал Алан. Такие охотней пускают, все приработок. И дети по головам скакать не будут.
По мне так и пусть дети скачут, лишь бы чисто было внутри. Отец говорил: чернь живет в грязи. Если что, заночую во дворе.
Я бы не взялась гадать, сколько лет хозяйке может, тридцать, может, шестьдесят, а то и все шестьсот. Волосы скрыты платком, лицо выдублено солнцем, загар подчеркивает все морщины. Руки заскорузлые, с широкими, как у мужчины, ладонями и глубокими трещинами, куда намертво въелась земля. Босые ноги, припорошенные пылью. И по тому, как она поклонилась гостям, даже мне, не слишком разбирающейся в хворях, стало ясно, что со спиной у нее не все ладно. Алан поклонился в ответ как равной, пришлось и мне склонить голову. Я решила молчать, слушать и делать выводы, и так уже наворотила сегодня дел.