Всё, сказала она, когда закончила писать. Не надо мне его денег и любовницей не хочу быть при этом упыре. Он думал, водовоза нашёл. Дудки! И с домом он обломится. Хотя он уже фундамент там залил.
Платон не понимал, о чём она говорит и, оборвав её рассуждения, спросил:
Вы о чём Людмила Ивановна?
Она вздрогнула от его голоса и, посмотрев на него, взяла лист в руки, бойко сказала:
А вы послушайте!
Директору клуба «Сибирь»
От заместителя Л. И. Шабановой.
Заявление.
Я Людмила Ивановна Шабанова, находясь в здравом уме, и твёрдой памяти обвиняю вас как отъявленного корыстолюбца и не честного руководителя. С первого дня своей работы я столкнулась с грязными эпизодами связанные не только с работой, но и моей личной жизнью. Вы пытались из меня сделать любовницу, чтобы сбить цену на дом. Подумайте сами, зачем мне нужен мешок костей, который будет истязать моё тело? Или хотели, чтобы я откармливала вас? Я сама впроголодь живу. Даже туалетную бумагу покупаю в уценённом магазине. Пускай вас жена кормит, а у меня есть, кого кормить. Вы нагло обманываете всех своих тренеров, кладя им, смешные копейки в конверты при этом не забываете своей Фиме и племяннику платить по двадцать тысяч. Спрашивается за что? Я привезла за период школьных лагерей более тысячи человек, для отбора. Отбором занимался только Сергей Сергеевич, а деньги по 20 рублей за отбор собирала Фима. Теперь посчитайте, сколько она положила себе в карман за две недели, и сколько заработал Сергей Сергеевич. Итак, берём по 80 человек в день, это 1600 рублей, умножаем их на 15 дней, получаем 24000 тысячи. И это только до обеда зарабатывал Сергей Сергеевич для вас, но от этой суммы он, ни копейки не отщипнул. Зато Фима ежедневно кушала бутерброды с карбонатом и форелью и запивала их густым соком. Мне вы обещали платить по 18 тысяч, но конверт подсунули с десятью тысячами. Вы плут и наглый обманщик. И поэтому, я прерываю с вами, как и с клубом, всяческие отношения. Со всеми вопросами по продаже дома обращайтесь к моему брату Шабанову Валерию Ивановичу. Меня прошу не искать.
Подпись. Шабанова.
Закончив читать, она подняла глаза на Платона. Тот смотрел на неё и, прикрывая рот ладонью, тихо смеялся:
Что я неправильно написала? кокетливо повела она своими глазками, вот бы его ваша жена осудила. Вы ей позвоните, чтобы она ему на полную катушку вкатала.
Всё правильно ты сделала, одобрительно посмотрел он на неё, хоть и жестоко, но правильно. И это не заявление, а открытое письмо своему оппоненту. Мне понравилась твоя отповедь. Таких, мерзких типов с лисьим образом так и лечат. Только твоё заявление, как бы ты не хотела, имеет холостой смысл. Ты же официально в Сибири не оформлена. Подшивать его он нигде не будет, а скомкает и прямым ходом в урну бросит.
Людмила Ивановна перевела дыхание и улыбнулась:
Ну и пусть, зато он будет знать, что я о нём думаю.
Он встал со стула и подошёл к окну. Солнце перешло на запад и по глазам не било.
А жена моя Надежда Владимировна, с некоторых пор находится на заслуженном отдыхе и город наш она покинула и надолго. «Так что я временный холостяк», тихо произнёс он.
Хотя Людмила Ивановна не слышала его, она скрупулезно проверяла свою писанину, выискивая ошибки.
Он вгляделся в большое стекло и увидал приближающий силуэт Фимы.
Ну, вот и дочка показалась, сказал он, наверное, уборщицы позвонили ей за отца.
На самом деле Сергей Сергеевич не одобрял действий новой сотрудницы. Он понимал, что на фоне этого письма в семье Ходжи может разыграться очередная драма. На памяти Платона, он их практически все знал, так как они проходили на его глазах. Он мог бы без особого труда, и отговорить Людмилу Ивановну от подобной опрометчивости. Но злость, накопленная за время работы в клубе «Сибирь» на меркантильного директора, которую он сегодня с успехом выплеснул, подсказывала ему разумное решение. «Не мешать Шабановой».
Жена Ходжи, Тамара в бытность Сергея Сергеевича не раз приходила в спортивный зал на соревнования на тренировки, где работал Александр Андреевич тренером, и заставала его в обществе незнакомых дам. Сегодня очередь устраивать скандал подошла к его дочери Фиме.
Она молодая мама, мелководной породы с низким лбом, и такая же худая как папа с повадками лисы, не вошла, а ворвалась в кабинет и, бросив сумку на диван, презрительно посмотрела на Платона: