За себя Света не боялась. Она просила прощения за все свои грешочки. Бабуля и дедуля иногда ходили в церковь, и Бог точно видел, как они каялись. А вот мама У Светы похолодело в груди. Надо успеть!
* * *Мама пришла позже, чем обычно. Из ее сумки торчала здоровенная папка бумаг. Дверь в мамину комнату закрылась, на черный пол коридора упала тонкая линия света. Света разглядывала ее целую вечность, прижимая к пижаме черную книжечку. Наконец решила войти. Мама сидела за столом, освещенная настольной лампой. Она не переоделась и не распустила пучок.
Как дела? Как в школе? Мама посмотрела на Свету красными глазами, попыталась улыбнуться.
Все хорошо. Мамочка, я тебе книжку принесла.
Света посмотрела в глаза маме и крепче прижала черный томик к себе.
Что за книжка?
Мамочка, этим летом
Да, Свет, про лагерь помню. Постараюсь, мама тяжело вздохнула.
Нет, ты не понимаешь! Не будет никакого лагеря, ничего не будет!
Свет, ты чего?
Придет Сатана и заберет тебя в Ад!
Меня? В Ад? С чего это вдруг?
Света чувствовала, что горло забито камнями. Она знала, что это Сатана не дает ничего сказать, и назло ему продолжила:
Потому, что ты ну грешная часто кричишь. На дедулю, бабулю, на меня Иногда даже матом, и еще
Мама смотрела на Свету так, словно это не ее родная дочка, а жаба, или микроб.
Грешная? Я грешная? Да ты знаешь, чего мне стоит это все? Тебя одевать-обувать, родителей лечить, вас всех кормить? Думаешь, прожили бы они на свою пенсию? Думаешь, от хорошей жизни я кричу? Да я пашу как проклятая, папаша твой ни копейки не дает, а ты ну спасибо, дочка!
Света никогда не видела маму такой. Ее рот стал длинным, брови и глаза поползли вниз, будто Сатана тянул их за ниточки. Мама рыдала, уткнувшись в стопку бумаг. Света осторожно, преодолевая страх, подошла ближе, и тоже заплакала.
Ты прости, мамочка! затараторила Света. Просто я не хочу, чтобы тебя черти вечно мучали. Прочитай книжку и покайся, и вместе попадем в Рай. И бабуля, и дедуля
Забирай свою книжку и иди спать, сквозь слезы сказала мама.
Мамочка, прочитай, ну пожалуйста!
Некогда мне! Да и не спасет меня твоя книжечка!
Ты что, не боишься попасть в Ад?
Я и так в Аду живу!
Неправда, мамочка. В Аду людей в котлах варят.
Да ты помешалась, что ли? Телевизора на ночь насмотрелась?
А в Раю хорошо же будет! Все с крылышками! Как я там без тебя, Света, рыдая, уткнулась в подлокотник дивана.
Доченька, ну ты что? Мама села рядом, прижала ее к себе. Все будет хорошо
Да, Света вдруг перестала плакать, будет. Я придумала! Я Сатане поклонюсь, пусть и меня в Ад заберет!
Мама взяла у Светы черную книжечку, увидела обложку с крестом и лампадой.
Дочка, ты где вообще это взяла?
* * *Ольга Михайловна вернулась домой рано. Ее спокойная, светлая улыбка была чуть грустной. В голове все еще звучали слова директрисы: «Ваша организация Гедеоновы братья родители секта Многие были не в курсе Не просто раздавали Евангелие в школе к сожалению прекратить занятия». Ольга Михайловна прикрыла глаза, облокотилась на спинку кресла. В экране телевизора отразились ее маленькая, округлая фигурка и сервант с двумя фотографиями в черных рамках. На одной мужчина лет шестидесяти, на другой молодой парень. Рядом с портретами стояла икона хмурый Иисус с открытой книгой в руке.
Ладно, не Конец света, правда, мои хорошие? проговорила Ольга Михайловна в пустоту. У меня в восемнадцатой завуч знакомая.
Ольга Михайловна пошла на кухню и начала чистить картошку и свеклу для борща.
Любит меня Ии-сус, любит меня, песня об этом пусть будет моя, напевала она себе под нос.
Тренажер
Витя не покупал сигарет с тех пор, как отучился в университете. В «Дикси» на кассе не спросили паспорт. А зачем? Борозды на лбу, хмурый взгляд, нестриженые волосы. Даже в маске Витино лицо сразу сообщало: тридцать семь лет жизни прошли нелегко. На улице Витя достал первую сигарету, по старой привычке положил в пачку фильтром вниз. На удачу.
Витя курил и проходил в смартфоне тренажер: позавчера скинули на работе. Бот в куцем пиджачке (в тренажере его называли «Нерешительный клиент») разводил руками. Рядом облачко, как в комиксах: «Дорого получается». Витя бы ответил: «Брат, без вопросов. Сам весь в кредитах». Но на экране всплыли другие варианты: