Мистер Свенсон бросил боязливый взгляд в темноту за окном.
– Очень не люблю находиться на улице в такое время.
Джим вышел из кабинета вместе с ним. Что ж – он был действительно очень доброжелателен по отношению ко мне и Пат. Он действительно сделал все, что было возможно. Теперь ему оставалось сделать только одно: отправить Пат в тюрьму и предъявить ей обвинение в убийстве. Но Джим хотел, чтобы у меня не было сомнений.
Фитцел горел желанием передать по телефону свое сообщение, но ему хотелось иметь законченную историю...
– Итак, мадам? – снова спросил он.
Я встал на колени возле стула, на котором сидела Пат, и одним пальцем приподнял ее лицо за подбородок. Она пыталась улыбнуться, но губы ее еще дрожали. Неверной рукой она провела по губам и залитым слезам щекам и попыталась поправить волосы. Даже в состоянии ужасной паники она все же хотела быть для меня красивой.
Я прикурил сигарету и сунул ей в губы. Это добавило ей пикантности. Мне она всегда нравилась – во всех видах и позах. А потом? Потом вы женитесь на красивой девушке, и начинаются ваши переживания. Ваше счастье летит к черту, и беда сваливается вам на голову.
– Это ты, Пат, убила Кери?
Она энергично покачала головой.
– Нет!
– Ты спала с этим типом?
Ее сигарета дрожала когда она отвечала мне:
– Ты отлично знаешь, что нет. Герман... – Слезы вновь потекли по ее щекам. – Как я могла пойти к другому, когда ты для меня все?
– Последнее, что ты помнишь, это то, что ты сидела у прилавка Майерса и пила «кока-колу»?
– Да.
– Ты раньше никогда не бывала у Кери?
Дым попал ей в глаза, и я вынул сигарету у нее изо рта. Она взглядом умоляла меня, чтобы я ей поверил.
– Я никогда не была у него.
– И ты не давала ему свое фото?
– Нет.
Я проглотил дым, потом выпустил его, не спуская с нее пристального взгляда. Если Пат лжет, то делает это так искусно, как мне еще не случалось видеть.
«Добрый день, малютка!» – бросил я ей.
«Вот как, полиция! – ответила она мне. – Салют, дружок!»
На горе и радость соединил я свою жизнь с ее. И вот теперь такой случай. Случай, когда я должен слепо верить в нашу любовь, так же слепо, как я верю в Бога.
– Скажи-ка мне...
Она дотронулась кончиком пальчика до моей щеки.
– Это не я, – твердила она, – это не я. Можешь мне верить, Герман.
В кабинет возвратился Джим Пурвис.
– Ну, что она сказала? – осведомился он.
Я встал с колен и решительно ответил:
– Я принимаю сторону Пат.
– Но доказательства, Герман... – начал он.
Я резко оборвал его:
– К черту доказательства! Пат не была любовницей Кери! И она не убивала его. Все это было подстроено.
– Кем?
– Не знаю.
– А зачем? И почему это нужно было проделывать именно с Пат?
– Не знаю, как ты понимаешь.
– А фотография?
– Я не знаю, как она туда попала.
Джим Пурвис умолк, затем холодно, как представитель власти, проговорил:
– А показания свидетеля, утверждающего, что она ходила к Кери два или три раза в неделю в продолжении полугода?
– Я не верю в это. Не верю, что она могла так поступать. И мне наплевать на тех, кто это утверждает.
Пурвис нервно жевал сигарету.
– Я вынужден буду задержать ее, Герман.
– Да, конечно, я понимаю.
Я помог Пат встать. Осторожно и с нежностью. Не как флик, а как муж. Ее взгляд все время спрашивал меня. И я сказал ей все, без всяких утаек:
– Нужно смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в грязную историю, и Джим обязан отвести тебя в тюрьму. А я ничем не могу помочь тебе.
Я приподнял ее подбородок и поцеловал.
– Все это уже не смешно и будет еще хуже. Хитрые флики вывернут наизнанку всю твою и мою жизнь. Тебя будут допрашивать долгие часы. Прокурор предъявит тебе обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди волков в течение многих дней.