Мысль совсем неплохая. Когда я проснулся, то чувствовал себя свежим и полным сил, но сейчас, после кофе, не знаю почему, я пришел в состояние подавленности и почувствовал себя плохо. Или, может, это от того, что, проснувшись, я выпил глоток вина?
– Возможно, я последую вашему совету. И...
– И скоро, когда наступит полночь, маленькая Мира вернется, – дополнила она, сморщив свой носик.
– Настоящая маленькая Сендрильона, так?
– Почти что так. Но теперь мне надо торопиться, дорогой. – Она погладила мою руку. Потом обошла вокруг стола, чтобы поцеловать меня.
– По крайней мере, если ты... будешь нетерпеливым, то я могу и забежать на несколько минут.
Я похлопал ее по ближайшей припухлости.
– Надеюсь, что выдержу до полуночи.
Она нежно поцеловала меня и шепнула:
– Жди меня...
Я смотрел ей вслед. Она была отнюдь не худенькая. У нее округлые ляжки, которыми она весьма соблазнительно подрагивает при ходьбе. Почти как Пат. Я налил себе еще чашку кофе, но тут меня вырвало первыми двумя. Склонившись над раковиной, я содрогался всем телом, потом смыл все водой. Кофе мне больше не хотелось. И думать сейчас мне тоже не хотелось. Все, что мне хотелось, это сократить до минимума всякое воспоминание о Пат. В шкафу на кухне стояла бутылка отличного виски, приберегаемого мною для особого случая. Ну вот! Вот и необычный случай! Это должно пойти лучше, чем кофе.
В спальню я возвратился в обнимку с бутылкой. Я не слишком гордился Германом Стеном. Ладно, Пат меня обманула, но две ошибки не составят одну правду. А теперь у меня на руках эта обжигающая девочка Мира.
Я уселся на край кровати и принялся наблюдать за заливом. Да, она хочет продолжения. А что потом?
Мы поклялись с Пат на радость и на горе, на всю жизнь. Я встал и подошел к комоду, чтобы посмотреть, там ли мой запасной револьвер. Может быть, я все же сумею что-нибудь сделать для Пат. Во всяком случае, я могу попробовать разузнать что-нибудь у Хоплона. Мой револьвер лежал под рубашками. Я вытащил его оттуда и положил рядом с бутылкой на комод, потом стал искать чистое белье. Там его не оказалось. Я полез в ящик, в котором Пат хранила свои вещи. В самом низу оказалась маленькая книжечка, на которой красовалась надпись: «Пять лет интимного журнала».
Раньше ящик был заперт на ключ. Я видел, как Пат туда что-то записывала, но никогда не обращал на это внимания. Возможно, что я узнаю сейчас немало интересного. Я просунул палец под обложку и открыл ее.
На первой странице стояла дата: 1 января 1960 года. Пат писала:
«Вчера вечером смотрели „Пасифик Сюд“. Хорошая пьеса. Потом ужинали в „Пороке“. Герман хотел повести меня в одну ночную коробку, но я отказалась. Тогда мы вернулись домой и легли спать. Моя любовь!.. Прошло около пяти часов, пока мы заснули. Это был один из прекраснейших дней в году за время моего существования».
Я довольно засмеялся, но смех застрял в моей глотке. Таковы мы тогда были. К этому моменту мы были женаты уже два года. Нет, все у меня перепуталось в извилинах. Восемь лет... С той поры прошло два года.
Я перелистывал страницы дальше, до записей пятимесячной давности. И ни разу нигде не упоминается имя Кери. Всегда «ее любовь» был я.
Я продолжал перелистывать страницы дневника. Все остальное в том же духе. Мелочи, заполняющие жизнь женщины. Но нигде нет даже намека на Кери, и нет никаких белых пятен в описании ее времяпровождения. И так все дни.
Закрыв дневник, я посмотрел на залив, который стал теперь слегка пурпурным. Тут не было притворства. Пат не настолько хитра. По своим умственным данным она скорее посредственна.
Холодный пот пробежал у меня по спине.