Антуан соскочил с коня, ловко в считанные секунды привязал поводья к коряге и развернулся к Питу. Тот, оставаясь в седле, хмуро наблюдал за этой суетой. Широкие поля действительно превосходной черной шляпы с белоснежным богатым страусовым пером, оттеняли, но не заслоняли его лицо.
Говоришь, ты хорош во владении шпагой? Так давай проверим. Я готов замарать руки, едва ли не закричал Антуан.
Это предложение очень не понравилось Питу. Он усмехнулся, неторопливо сошёл с коня, неторопливо привязал его к другому концу той же коряги, неторопливо развернулся. Эта неторопливость начинала бесить Антуана. Он уже скинул плащ, шляпу, камзол, обнажил шпагу и нетерпеливо ожидал, когда же и его противник выйдет на исходную. Но Пит не спешил. Он подарил Антуану долгий печальный взгляд и направился к реке. Поняв, что вызов не принят, Антуан не выдержал:
Бери шпагу! Шакал! Сейчас же бери!!!
Но Пит не ответил. Он присел у кромки воды, снял перчатку, опустил в воду руку и даже прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Всем своим видом Пит демонстрировал полное равнодушие к призывам Антуана, словно то был всего лишь щебет какой-то нервной птахи. Если брианец собирался таким образом окончательно доконать молодого Лагана, он выбрал правильную тактику, потому что Антуан в самом деле начал терять голову от возмущения. Он стремительно подошёл к врагу и рывком развернул того к себе, при этом Пит едва не опрокинулся в реку. Что ж, ему пришлось-таки выпрямиться и развернуться.
Ты будешь со мой драться! Здесь и сейчас! тут же зарычал ему в лицо Антуан.
Пит сощурился и ответил лишь через пару секунд:
Антуан де Валеньи граф де Лаган желает драться с шакалом герцога Бетенгтона?
Я желаю убить тебя!!!
Поединок не по рангу, замечу я, на тонких губах брианца мелькнула тень ухмылки, Право, почему ты решил, что моя родословная достаточно грандиозна, чтобы ты мог вызвать меня на дуэль.
Дуэль?! Много чести!
Нет, не дуэль? Но ты заставляешь меня взяться за шпагу. Зачем же тогда?
Не всякий поединок можно назвать дуэльюСражайся!
Хочешь меня убить
Да!
Нет! сказал, как отрезал, Пит и снова предпринял попытку развернуться к реке.
И снова Антуан резко толкнул его в плечо:
Ты будешь со мной сражаться, гад! Слышишь?! Будешь!!!
Что ж, Пит обратил-таки к Антуану долгий пронзительный взгляд, тяжело вздохнул и наконец, взялся за шпагу. Несказанно обрадованный Антуан тут же сделал несколько шагов назад и встал в исходную позицию. Он рвался в бой, каждая частичка его существа жаждала битвы, и тем ужаснее было увидеть то, что сделал Пит. Он отстегнул от пояса шпагу и, так и не обнажив её, положил на песок. Выпрямился и замер.
И Антуана не выдержал, из его груди вырвался вопль отчаяния, так велики были его гнев и бессилие.
Нет, парень, всё так же жёстко произнёс Пит, Тебе нужна не моя смерть, а собственное покаяние.
Покаяние?! Теперь моим духовником заделался?! Мерзавец!!! Я убью тебя!!! Слышишь?!! Зарежу как мерзкого шакала!
В ответ Пит лишь сокрушенно повёл головой:
Хорошо, давай. Действуй! Я не мешаю, и в подтверждение своих слов даже развёл руки чуть в стороны, показал открытые ладони.
Это было уже нечто совсем невообразимое. И Антуан заметался, словно тигр в клетке. Он честно, изо всех сил старался разжечь свою ярость до того состояния, чтобы перестать видеть безоружность противника. Но почему-то это никак не получалось.
Ты до такой степени презираешь меня, что даже брезгуешь драться со мной?! вдруг выпалил молодой граф.
В ответ Пит отрицательно повёл головой:
Напротив ты не поверишь, но я начинаю тебя уважать Пойми же, наконец, парень, моя смерть не принесёт тебе облегчения. Убьёшь меня, герцог пришлёт Фила, или Рона Не суть важно. Проблема не в герцоге, и уж тем более не во мне. Проблема в тебе. Признай же это, наконец, и освободись!
На, казалось, Антуан не слышал его, он и не заметил, когда покрылся потом. Стало трудно дышать. Снова мир в глазах стал двоиться и дрожать, так уж он выглядит через невыплаканные слёзы. Наконец, шпага опустилась, колени вдруг задрожали и коснулись песка. Так, коленопреклонённым, Антуан и замер. Пит продолжал напряжённо вглядываться в его лицо несколько таких долгих минут, но так и не увидел, чтобы хоть одна слеза соскользнула с длинных ресниц молодого графа. Но боль, адская боль в этих синих глазах только нарастала.