Так, например, я совсем не удивилась значительной перемене в Адаме, который проходил у меня семейную терапию. Всего за три сеанса до этого Адам, несмотря на свой юный возраст, казался квинтэссенцией враждебного отношения, избегания и криминальных наклонностей. Но когда Стив, его отец, потянулся к нему и, всхлипывая, рассказал, как ему больно терять сына, Адам сказал: «Ну я все время злился. Я чувствовал себя никчемным, жалким неудачником и думал, что ты такого же мнения. Так что я не видел смысла ни в чем. Не видел смысла стараться что-то делать. Но теперь я начинаю верить, что нужен тебе как сын. И мне стало легче справляться со своими чувствами, легче понять тебя и себя, и я стал меньше злиться. Это все меняет. Похоже, что я что-то для тебя значу. Я недавно сказал маме, что, возможно, все еще можно изменить. Возможно, я смогу научиться и стать тем человеком, которым хочу быть».
РАСПРОСТРАНЕННЫЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ О ПРИВЯЗАННОСТИТеория привязанности разрабатывалась и постоянно уточнялась в течение нескольких десятилетий, к тому же первые исследования в этой области были посвящены связям между матерью и ребенком. Возможно, поэтому нередко возникают определенные заблуждения, когда психотерапевты рассуждают о привязанности у взрослых. Эти заблуждения можно разделить на четыре типа.
Зависимость: конструктивная или деструктивная?
На протяжении многих лет психология развития личности описывала переход ко взрослой жизни как отказ от потребности в других и способность к самоопределению и самостоятельным действиям. К сожалению, в клинической терапии зависимость стала ассоциироваться со многими разрушительными формами поведения, которые теоретики науки о привязанности характеризовали как крайние выражения тревожного типа привязанности, возникающие в условиях постоянного страха потерять связь с близким человеком. В клинической практике до сих пор используются такие ярлыки, как слияние, созависимость и отсутствие индивидуализации. В действительности же теория привязанности утверждает, что люди определяют себя через взаимодействие с окружающими, а не противопоставление им. Отрицание необходимости связи с другими людьми это не признак сильной личности, а барьер для развития и адаптации.
Уверенность в надежности отношений повышает чувство собственного достоинства, самооценку и стрессоустойчивость. В безопасной связи развивается эффективная, конструктивная зависимость: близкие люди выступают в роли ценного ресурса, подпитывающего позитивное, четко сформулированное и целостное самоощущение. Многочисленные исследования связей между родителями и детьми, а также между взрослыми подтверждают, что связь с надежным близким человеком повышает способность ощущать себя в безопасности[44]. Люди с тревожным или избегающим типом привязанности часто стремятся контролировать других. Первым сложно напрямую заявить о своих потребностях, но такие люди искусно используют критику или жалобы. Вторые, как правило, занимают более ярко выраженную доминирующую позицию[45].
Как говорят Микулинсер и Шейвер в своей книге о привязанности во взрослом возрасте: «испытывая боль или беспокойство, полезно искать утешения у других. Облегчение страданий дает возможность заняться другими делами и обратить внимание на другие цели. В здоровых отношениях человек понимает, что дистанция и автономность абсолютно совместимы с близостью и доверием»[46].
Суть в том, что между самостоятельностью и зависимостью нет противоречия.
Безопасная связь развивает способность с уверенностью встречать неизвестное. Модель безопасного фундамента похожа на сценарий с определенным алгоритмом ожиданий, что улучшает процесс познания[47]. Я часто привожу пример из личного опыта. Как надежная связь с отцом помогла мне, неопытной 22-летней женщине, покинуть Англию и пересечь Атлантический океан, чтобы обосноваться в Канаде, где я никого не знала и вообще слабо представляла, как буду выживать? Во-первых, доступность и отзывчивость отца сформировали доверительное отношение к людям. Раз на других можно положиться в случае необходимости, то мир по своей сути безопасное место. Связь с отцом и его поддержка сделали меня уверенной в себе и своих силах. Отец принимал все мои ошибки и трудности, утешал в сомнениях, и я научилась переживать моменты неуверенности и неудачи. Более того, отец заверил меня, что, если жизнь в Канаде окажется мне не по силам, он найдет деньги, чтобы я вернулась домой. Отец также дал мне понять, что с любым риском можно справиться.