Во-вторых, во время сеанса обязательно нужно создать эмоциональную безопасность. Терапия должна стать для клиента «тихой гаванью» для изучения новых и сложных эмоций. Эмоциональная безопасность формируется за счет особого вида взаимодействия между клиентом и терапевтом они образуют нечто вроде альянса. В этом альянсе клиент должен интуитивно ощущать, что его принимают и понимают. Терапевт выступает в роли суррогатного объекта привязанности, который должен быть доступным, отзывчивым и понимающим как родитель. Для этого терапевт должен быть искренне вовлечен на эмоциональном уровне и показывать это, как предлагает Роджерс[104]. Словно любящий родитель, терапевт открыто выражает уважение, сострадание и непредвзятое отношение, помогая клиенту справиться с внутренней борьбой. Такое терапевтическое взаимодействие создает у клиента чувство уверенности: его чувства принимают, предлагают ему дозированно принимать риски, успокаивают и придают уверенность, когда клиент погружается в переживание сложных отрицательных эмоций. Терапевт должен быть способен выдержать сильные эмоции и сохранить открытость и желание разобраться, даже если клиент сопротивляется, а сам терапевт испытывает неуверенность. Сам Боулби говорил о том, что при работе с женщиной, потерявшей мужа, необходимо настроиться на ее утрату чувства реальности происходящего, сопереживать ее гневу и ощущению несправедливости этой потери. Он не предлагал учить ее справляться с гневом или возвращать в реальность.
В таком союзе терапевт не пытается изменить клиента он настраивается на клиента и принимает чувства клиента. Вместе с каждым клиентом терапевт открывает точный смысл проблем, с которыми тот сталкивается. Как указывает Гарри Стэк Салливан[105]