Сексуальная жизнь и надежная привязанность
Некоторые современные авторы считают, что привязанность не имеет ничего общего с романтическими сексуальными отношениями, которые в нынешнем обществе лежат в основе установления связи между взрослыми людьми. Эти исследователи утверждают, что привязанность можно ощущать к хорошим друзьям, что на корню убивает любую эротику. К тому же новизна и риск обязательное условие хорошего секса, и потому надежная привязанность может фактически препятствовать полноценно удовлетворяющей сексуальной жизни.
Проблема взаимосвязи сексуальной жизни и привязанности более подробно рассматривается в главе 6, посвященной терапии для пар. Если вкратце: есть практически неопровержимые доказательства того, что связь между родителем и ребенком и романтическая связь между взрослыми это «варианты одного и того же процесса»[51]. Параллели очевидны. И та и другая связь включают одинаковый спектр моделей поведения: пристальные взгляды, объятья, прикосновения, ласки, улыбки и плач. Связи обоих типов наполнены сильными эмоциями: боль и страх при разлуке, радость при воссоединении, гнев и печаль в случае опасения лишиться таких отношений. В обоих случаях люди стремятся сблизиться и чувствуют себя комфортно при сближении. Качество как отношений между родителем и ребенком, так и взрослой романтической связи определяется тем, насколько любимый человек чувствителен, доступен и отзывчив. Успешное начало отношений порождает чувство уверенности, безопасности и открытости, помогает научиться эмпатии. Утрата связи вызывает тревогу, гнев и протестное поведение, за которыми могут последовать депрессия и отстраненность. И взрослые, и дети могут тревожно «цепляться» или защитно дистанцироваться, что может стать привычными реакциями.
Понимание сути надежного фундамента показывает, что между эротизмом романтической любви и безопасной привязанностью нет никакого внутреннего конфликта. Согласно исследованиям, партнеры с надежным типом привязанности отмечают большую удовлетворенность сексуальной жизнью, а в целом безопасная связь способствует более полной и менее напряженной сексуальности в отношениях. Отрицательно же влияет на сексуальную жизнь как раз разрушение связи, в частности привязанность избегающего типа. Избегающие партнеры уделяют больше внимания телесным ощущениям и «результативности» секса. Секс у них происходит реже и приносит меньше удовлетворенности[52]. Если определить страсть как стремление к привязанности, связанное с эротическими переживаниями и игрой, то безопасная связь становится ключевым фактором оптимальной сексуальной жизни. Безопасность позволяет с максимальной смелостью принимать риски, повышает игривость и способность отпустить себя и погрузиться в приятные ощущения. Доказано, что безопасная связь особенна важна для женщин, которые более физически уязвимы в сексе и поэтому, естественно, более чувствительны к характеру отношений во время сексуальных контактов.
Хотя сексуальная жизнь может существовать отдельно от привязанности (исключительно как развлечение), она спокойно интегрируется в сценарии установления связи. В конце концов, многие называют секс «занятием любовью». Это отражение того факта, что для спаривающихся млекопитающих, которые вместе растят потомство и вкладываются в свои отношения, сексуальное взаимодействие, как правило, способствует установлению связи. При оргазме происходит выброс окситоцина гормона любви, и именно в сексуальном взаимодействии взрослых наиболее ярко проявляется физическая сонастройка и зеркальное поведение, которое часто наблюдается во взаимоотношениях между матерью и ребенком.
Теория привязанности: аналитический или системный подход?
Еще одно заблуждение, особенно популярное среди терапевтов, работающих с парами и семьями, связано с тем, что теория привязанности возникла с точки зрения объектных отношений, как это сформулировали Фэйрбейрн[53] и Винникотт[54]. Таким образом, изначально эта теория представляла собой аналитический подход. Именно поэтому ее считают не системной и малопрактичной. Большую часть жизни Джона Боулби подвергали остракизму как еретика, посмевшего бросить вызов традиционной аналитической теории. Современные аналитические подходы, отходя от классической теории влечений, ориентированной на секс и агрессию, по-новому воспринимают теорию привязанности. В психоанализе совершился «реляционный поворот»[55], сделавший его открытым к диалогу и ориентированным на честное взаимодействие терапевта и клиента, между которыми происходит «взаимопроникновение умов»[56]. Современные аналитические и другие подходы обозначают такое взаимодействие термином «интерсубъективность». Он подчеркивает, что во время сеансов между клиентом и терапевтом возникает связь, подобная той, что рассматривается в теории привязанности[57]. Тем не менее характерным элементом психоанализа является его акцент на внутреннем субъективном состоянии, в то время как Боулби рассматривал близкие отношения как «центр, вокруг которого вращается жизнь человека в младенчестве и до старости»[58]. Боулби живо интересовался поведенческими драмами между людьми и, подобно Дарвину, уделял пристальное внимание тому, как животные увеличивают шансы на выживание и особенно как они управляют своей уязвимостью.