Культя сказал, что я враг народа и фамилия моя, не Тарасов, а белогвардейская, Корнилов. «А я за это его укусил и с Зыкиной стащил юбку», прошептал он тихо, чтобы музыкант не слышал.
Так это рёв стоял по этому поводу в школе? спросил игриво Стас.
Павел разговаривал со Стасом тихо, почти шепотом и поглядывал иногда на руководителя духового оркестра, но тот не вникал в их разговор, занимаясь своим делом.
Да, но первый заревел Мишка Культя, а потом все остальные, ответил на последний вопрос Стаса Пашка.
Не унывай, всё обойдётся. Посидим здесь пока не съедим все пирожки. Поверь мне, тебе за это ничего не будет. У нас не царские времена. Погоди ещё сами прибегут к тебе вину заглаживать.
Никто не придёт. Зыкиной я юбку порвал, а у неё она единственная. Мне Индюк, её сосед рассказывал, что она покупает две одинаковые юбки сразу. Потом приносит сшивать их, его матери. У неё корма, как Медведь гора в Артеке. Я на неё в прошлом году целый месяц смотрел, они точно близнецы.
Я не понял на кого ты смотрел на задницу Зыкиной или на гору? спросил Стас.
Конечно на гору, ухмыльнулся Павел, а на жопу певички я с первого класса наблюдаю. Наверное, она дудит сильнее, чем я на трубе играю. Муж с кровати точно падает. Вот кого Павлу Андреевичу надо в духовой оркестр записывать, а она с баяном по классам ходить.
Стас весело залился от сказанных Павлом слов.
Тебе смешно, а за юбку мне точно влетит.
Что ты расстраиваешься, купит она себе новую юбку, успокоил его Стас.
Таких размеров в магазине не бывает. Если она только простынёй себя обвяжет как индианка. А Культя перед Лавром Корниловым никогда не будет заискивать, он во времена Октябрьской революции был пламенным революционером. Напрасно ты говоришь, что прибегут вину заглаживать.
Поздравляю, тебя Паха! ты произведён в ранг главнокомандующего. Лавр при Керенском занимал такой пост. Так что у тебя большое будущее, с серьёзной миной на лице объяснил ему Стас.
О Корнилове он мало, что знал, но слова Стаса его позабавили и немного взбодрили. Они доедали по последнему пирожку, когда в инструментальную комнату вошла его классный руководитель Александра Викторовна Никитина.
Вот ты где прячешься, решил в духовой оркестр записаться? спросила она.
Думаю пока, сказал ей Павел, если Павел Алексеевич возьмётся меня на тромбоне учить, то запишусь в кружок, но на уроки пения и истории ходить не буду.
Какой ты гордый, как я посмотрю. Натворил сам дел и виноватых ищешь среди учителей, которые образование тебе дают.
Чего это неординарное выкинул мой будущий тромбонист? спросил Василенко.
Покусал Михаила Борисовича Нестерова на школьной линейке, сказала она Павлу Алексеевичу. Теперь ему будут делать сорок уколов против бешенства.
В её голосе Павел почувствовал нотки юмора и немного успокоился.
Да серьёзный выпад ты сделал против ветерана двух войн, сказал музыкант. Он на фронте одну руку оставил, теперь не дай бог, инфекция попадёт и вторую отхватят. Что он будет тогда делать, ума не приложу?
Возьмёте его в свой духовой оркестр. На свирели наяривать будет, сострил Стас.
Станислав, ты школу заканчиваешь. Тебе этим летом в институт поступать, а серьёзности у тебя ни на толику нет, пристыдила его Александра Викторовна.
А чего вы Паху пугаете. Вся школа знает, что историк по пьяной лавочке себе клешню отморозил, когда занимался продразвёрсткой в двадцать первом голодном году. А за продразвёрсткой скрывался замаскированный грабёж народа, это любому мальчугану известно сейчас, сказал Стас.
Возможно, и известно, но вслух говорить об этом не полагается. Неприятности могут быть, предостерегла Стаса учительница.
Она в тот день забрала Павла раньше из школы и лично отвела его домой, где с матерью они долго о чём то беседовали.
После этого случая историка в школе никто больше не увидит, его отправят на пенсию. А Зыкину переведут в группу продлённого дня, находившуюся в торце школы с отдельным входом. Вместо неё пение будет преподавать молодая выпускница Культурно просветительного училища, стоявшее позади их родной школы.
Глава 2