Перед репетицией поужинай. Там суп в кастрюле. В судочке котлеты. В жаровне пюре. Сухомяткой не питайся.
Слушаюсь, mongénéral4!
Наконец, закончив с наставлениями, матушка отключилась.
Бережно упаковав басуху, поставил чайник, порезал колбасу щедрыми кусищами, хлеб, сыр, сложил пирамидкой и сунул в микроволновку какое-никакое горячее получится, значит, уже не сухомятка. Но спокойно поесть не получилось, позвонил Артемон Артем Самойлов и попросил прийти на полчасика раньше, там у него какие-то планы, задумки, как всегда, туда-сюда, с пятого-на десятое. Пришлось одеваться и на ходу, обжигая нёбо, ужинать. А потом еще проталкиваться в полный из-за часа пик автобус, с басухой и мордой кирпичом, не топать же две остановки по морозу.
Разумеется, Вовчика первым делом встретила недовольная фраза Артема:
Ольховский, ты как всегда! Не можешь булками побыстрее шевелить!
У кого еще булки, бурча под нос принялся распаковывать бас-гитару парень. Сказал бы громче, но с Самойловым лучше не спорить, он хоть и ниже на голову, и с причесоном, как у не стриженого пуделя, однако группа его, договаривается о месте репетиций и концертах тоже он, сделает ручкой и прощай, музыка. Я готов, кстати.
И понеслась! Пашка Юзов солист, орал до хрипоты. Валька Толстой, а по-простому Толстый выдавал кренделя на клавишах, Самойлов долбил аккордами на ритм-гитаре, а Лешка Волков (Леший) просто пытался подстроиться подо всех на ударных.
Всё, как всегда. Потому что Артемон уже всех завел и достал. Стабильно раз в месяц он приносил новую песню своего сочинения, а когда ему пытались намекнуть, что она снова похожа на что-то старое и давно известное жутко обижался. Вот и сегодня история повторилась.
У матери Вовчика было какое-то любимое кино, то ли «Ширли-Мырли», то ли «Ландыш серебристый», где герой Валерия Гаркалина играл композитора, который весь фильм периодически вваливался к продюсеру с криками, что написал шедевр, и играл то Морриконе, то Мориа. Самойлов из этой оперы.
Когда же ребята предлагали что-то свое делал оскорбленное лицо.
Может, ну его нафиг этот мазохизм?
Басуха Вовчика испустила какой-то немыслимый визг. Совершенно невыносимый звук, даже не опишешь.
Ошалел? Юзов вытаращил глаза.
Я что, специально что ли? огрызнулся Вовчик.
Артемон драматически закатил глаза. Приготовился уже завести привычную шарманку, что если кому-то нет дела до музыки, то никто никого не держит насильно Но вплыла Вера Пална. Окинула всех волооким взглядом.
Ну, что, мальчики? Получается? Сбацайте мне чего-нибудь для души! и кокетливо запахнулась в цветастую шаль с кисточками.
Самойлов тут же растаял и поплыл, тоже, как обычно, хотя Вера Пална была старше, наверное, лет на пятнадцать. Она вела колористику в колледже, но еще и всю культмассовую работу, так что периодически курировала музыкантов. Артему льстило ее внимание, он млел и пытался в лепешку расшибиться, чтобы ей угодить.
Вот и сейчас пообещал показать все, на что способна ЕГО группа. («Его» и «эго» слова случайно похожие? Или нет?)
От делать нечего, разумеется, заиграли то, что репетировали до прихода Веры Палны. Той, похоже, не очень понравилось. Она как-то сморщилась вся, отчего лицо ее приняло сразу капризно-озадаченный вид.
Ребят, у нас вообще-то восьмое марта на носу. Мы на вас рассчитывали.
Кто бы знал! Но, судя по немного смущенному виду Самойлова, он был в курсе, и новость новостью для него не оказалась.
А что надо-то? решился переспросить Толстый.
Не зна-а-аю, протянула женщина, надувая губки.
Я знаю! поднял палец Юзов. «Под небом голубым»5, там, или «Если б не было тебя»6, ну, на русском, конечно, я во французском не силён.
Вера Пална задумалась на минуточку, а потом яростно закивала головой:
Да! Да-да-да, Павлик! Вы мыслите в верном ключе!
Артемон огрел Юзова ревнивым взглядом и начал что-то говорить о новой песне, как раз довольно лирической.
Новой не надо, перебила «заказчица». Давайте остановимся на стареньком. Сможете?
Леший дал ритм. Толстый каким-то чудом уловил и выдал соло на клавишах, присоединился Вовчик, запел Пашка, от нечего делать подтянулся и Самойлов.
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;