Восковой круг луны освещал землю, этого света было достаточно, чтобы видеть дорогу. Беглец темной тенью скользил по равнине. Он направлялся на запад, ориентируясь по Полярной звезде.
Его внимание привлек огненный всполох. Он тихо выругался — неужели его выследили и теперь только и ждут, когда жертва сама попадет в приготовленную западню, как муха в паутину? Но нет, такое не в правилах Булкезу. Он предпочитает честно встретиться с врагом лицом к лицу, если, конечно, можно назвать честным поединок с безоружным и бессильным рабом. Одно ясно: обнаружив беглеца, князь помчался бы напролом, как бык на красную тряпку, не раздумывая и не прячась, благо сил у него в избытке.
Нет, это кто-то другой. Или что-то другое.
Он начал осторожно подкрадываться к тому месту, где заметил огонь. Залитые лунным светом, перед ним возникли огромные каменные столбы. Казалось, на равнине порезвился какой-то великан, который аккуратно поставил камни в круг, а потом ушел, забыв о таком пустяке. Народ беглеца называл такие сооружения каменными коронами, и сейчас пламя полыхало в середине этого венца. Куманы никак не могли устроить там лагерь — они слишком подозрительно относились к подобным местам, считая их заколдованными.
Он подполз ближе, передвигаясь на четвереньках, и острая трава резала ему руки. Луна побледнела, зато на востоке в первых лучах зари стала видна линия горизонта. Пламя внутри каменного круга взметнулось выше, и яркий свет заставил беглеца зажмуриться. Он добрался до ближайшего зубца каменной короны и замер, слившись с ним в единое целое.
Огонь оказался совсем не похож на обычные лагерные костры.
В центре кольца стоял еще один камень. По сравнению с теми, что водили хоровод вокруг него, он казался небольшим, но тем не менее немного выше человеческого роста. И этот камень горел.
Камни не могут гореть.
Беглец непроизвольно дотронулся до деревянного оберега, который он до сих пор носил на груди не снимая. Если бы он мог, он обязательно прочел бы молитву, но куманы отняли у него веру, так же как и многое другое.
Возле горящего камня стояла женщина. У нее был вид человека, который ест досыта и полон сил. Цвет ее волос больше всего походил на языки пламени, которые по-прежнему танцевали в воздухе, а кожа имела золотисто-бронзовый оттенок. На шее у нее висели ожерелья, поблескивающие в мерцающем свете огня.
Ведьминого огня.
Женщина покачивалась из стороны в сторону и что-то напевала низким голосом. Камень сиял так ярко, что на глазах у беглеца выступили слезы, но он не мог отвести взгляда от происходящего. Прямосквозь камень, как через ворота, онвидел другую страну, слышал странные звуки, доносившиеся словно сквозь вату. Видел он тоже как сквозь туман — как будто камень открывал вход в страну духов, о которой рассказывала ему старая бабушка. Там шелестели травы, мелькали птичьи крылья, лежали на песке белые ракушки.
Потом видение пропало, словно на камень набросили покров.
А затем вдруг и камень, и пламя исчезли, будто их никогда и не было.
Теперь в круге камней теплился маленький костерок, и женщина подбрасывала в него сухие ветки. Как только огонь разгорелся, женщина прищелкнула языком, встала и повернулась. Лицом к нему.
О Боже! Из всей одежды на ней были лишь кожаные сандалии, ремешки которых плотно обтягивали ее лодыжки, и юбка из светлой кожи, небрежно обрезанная чуть ниже коленей. Больше ее наготу не прикрывало ничего, если, конечно, не считать за одежду многочисленные ожерелья. Золотые украшения и простые бусы спускались с ее шеи так плотно, что закрывали грудь. Наверняка ведьма.
На обычных женщин она совсем не походила. В правой руке ее покоилось копье с наконечником из обсидиана.
— Подойди, — произнесла она на вендийском.