А Воробьева жена? Это же сестра Младена Шкиры, самого жестокого Васильева палача. Ягайла мысленно хлопнул себя по лбу. Дурья башка, мужлан, мало ты думаешь о женщинах! Ведь все для женщин и все ради женщин, все нитки у них в руках, и они за них дергают. Надо же, проворонил такие существенные детали, за ними целый портрет рисуется. Бывший волчонок, зять палача, царский шурин. Ай да Казимир! Ну и задачку подсунул, не обломать бы зубы.
Ягайла принялся утешать себя тем, что даже жестокий Василий послов не убивал. Самое суровое: не кормил, наряжал в шутовской колпак, брил налысо. Посол судорожно провел по редеющим волосам. Ничего: налысо это даже импозантно будет. Наденут колпак что ж, побренчим бубенцами. Не покормят похудеем, ходить станет полегче. Не страшно, в общем.
Но все равно было страшно. Воображение рисовало жуткие картины. Борис казался Ягайле уже не человеком, а черной тенью, в которой пропал зубастый Волк и он, Ягайла, тоже пропадет. И это дурацкое имя Воробьев. Разволновавшемуся полынянину грезилась серая птица, скачущая на могиле.
Прости, брат!
Видимо, Ягайла и вправду заснул. Он встревоженно заозирался. Перед ним стоял Владимир. Распорядитель сделал приглашающий жест:
Пойдем, Борис зовет. Негоже так долго ждать. Мы сейчас быстро закончим, и он с тобой поговорит. Пока Константин, писарь, болеет, я за него пером скриплю.
Ягайла встал и робко двинулся следом за распорядителем. Комнатка, около которой посол прождал столько времени, оказалась скромным рабочим кабинетом. В центре стоял стол, заваленный бумагами и письменными принадлежностями, рядом с ним два стула, по стенам высокие, до потолка, шкафы. В противоположной стене еще одна дверь. «То есть, смекнул Ягайла, если гардары хотели бы тихо разобраться с косым, а не совать мне под нос кулаки, они бы преспокойно вывели его вон в ту дверь».
Главной интересностью здесь был, конечно же, Борис.
Ягайла видел его впервые: на встречу с послами Василий этого человека раньше не брал.
Борис отличался завидным ростом: его макушка почти касалась потолка. Одет он был в нарядную красно-синюю рубаху и темные штаны. На ногах тяжелые сапоги, зачем-то подбитые железом. Каштановые волосы острижены, но уже успели отрасти и падали на щеки. Опрятная кучерявая борода скрывала рот. Большой прямой нос добавлял лицу благообразия. Казалось, для этого лица природа отошла от своих обычных правил и сложила его из прямых линий: за бородой угадывалась квадратная челюсть, росчерк носа и скулы будто кто-то ударил топором по камню. На этом каменном лице жили внимательные голубые глаза, очень цепкие и веселые. Все в нем говорило о большой воле. Выражение лица усталое, чуть циничное, но, в целом, добродушное. Так выглядит человек, который предупредил уже сотого прохожего, что за поворотом его поджидает волк, а тот ему не поверил и пошел дальше.
Борис бросил на Ягайлу свой цепкий взгляд, коротко кивнул, улыбнулся одними глазами и продолжил скороговоркой диктовать успевшему усесться за стол Владимиру. Владимир бойко заскрипел пером. Диктуя, Борис расхаживал по комнате широкими шагами. Голос у него был на удивление мелодичный: от такого великана ждешь баса. Борис говорил мягко и негромко. Наверное, хорошо поет. Наблюдая за шурином царя, Ягайла вдруг подумал, что Воробьев это не фамилия, а прозвище. Борис очень торопился, когда говорил, как человек, у которого много мыслей, и он боится упустить самое важное; при этом он быстро двигал головой, точь-в-точь воробей.
Ягайла слышал, что Борис не обучен грамоте; теперь он получил непрямое тому подтверждение. В надиктовываемом говорилось интересное: о какой-то новой крепости на восточной окраине Гардарики. От кого им защищаться там, в такой-то глуши? Адресовывалось какому-то Ивашке Струганову. Ягайла жадно ловил каждое слово, чтобы потом все, пока свежо в памяти, записать и доложить Казимиру по приезде. Может, нет там никакой крепости, да и Ивашки Струганова нет, и все это одно большое-пребольшое представление лично для него, но такова уж посольская доля: быть чужими глазами, в которые накидывают песок.
Несколько минут и готово. Борис отослал Владимира с письмом:
Возвращайся минут через десять, сказал Борис.
Ягайла внутренне взвыл: «Невысоко же ты ценишь мое время!»
Борис повернулся к Ягайле. Большой человек вмиг преобразился. Лик тайного властителя Гардарики был грозен: брови сведены, губы поджаты, глаза недобро блестят. Борис выставил вперед здоровенные кулаки и потряс ими перед лицом посла.