Для Нади этот вопрос был как гром среди ясного неба. Она знала, что родители часто ругаются, даже немного привыкла к этому. Для нее такова была действительность. Но ее хрупкий мир немыслим был без одного из них. Это как если бы ей вдруг предложили выбрать, какую руку ей отрезать.
«Ребенок вообще-то всегда остается с матерью», сказала бабушка вызывающим тоном. «Пусть она сама ответит», сказал отец с искорками интереса в глазах. «Кого ты выберешь, доча?» спросил он, и в голосе его звучала подсказка. Мать сверлила дочь взглядом, глаза на мокром месте, вот-вот заплачет. «Выбирай», прошептала бабушка. «Выбирай», усмехнулся отец. «Выбирай», пробормотал дедушка. «Выбирай», патетически вздохнула мать. «Это я виновата», сказала себе Надя. «Выбирай», повторил каждый. Выбирай. Выбирай. Выбирай. Выбирай. Родные лица стали чужими, как в кошмарном сне. Надя не знала, как поступить, что сказать. У нее в горле встал ком, она задыхалась. Она буквально разрывалась на части. Она смотрела то на отца, то на мать и видела, что их раздражение растет из-за того, что она медлит с ответом. Ей было очень страшно. Она никого не хотела обидеть. Она знала, что как бы она ни ответила, кого бы ни выбрала, второй ей этого никогда не простит. А она ведь любила их обоих. Представьте себе христианина, искренне верующего, перед которым вдруг появятся оба, Бог-отец и Бог-сын, и призовут к ответу: в кого ты больше веруешь, в Меня иль в Меня?
Надя ответила честно: «Я не хочу, чтобы вы разводились» и заплакала.
Такой ответ их не удовлетворил: «Нет, ты должна выбрать», сказала мать, а отец кивнул.
И тогда Надя прорыдала: «Я хочу остаться одна! Отстаньте от меня!» и погрозила им кулачком.
Однажды ее желание исполнится, а в ту минуту взрослые в недоумении переглянулись, а потом рассмеялись. Отец передразнил ее жест кулачком. Бабушка взвизгнула. Дед хрюкнул. Мать утерла слезы. Смеялись все. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха-ха.
11010001 10000101 11010000 10110000 101101 11010001 10000101 11010000 10110000
От этого безжалостного смеха Надя плакала сильнее, а чем громче она плакала, тем громче смеялись взрослые. Это был воистину гомерический хохот именно так, громогласно и безучастно, смеются боги.
Мать с отцом так и не развелись, но много раз потом вспоминали, как Надя грозила им своим детским кулачком, и всегда смеялись.
11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10111000 100000 11010000 10110111 11010000 10110010 11010000 10110101 11010000 10110111 11010000 10110100 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111010 11010000 10111000
Перед сном, в тот памятный первый вечер, когда Надя осталась одна, она легла в кровать уже в изрядном подпитии. Комната плыла перед глазами, но спать из-за новых впечатлений не хотелось. Сердце колотилось, в голове роились вопросы. Надя по привычке держала перед лицом телефон. В ленте ничего не изменилось с тех пор, как она смотрела в последний раз, пока шла домой по мертвому городу.
Ленты всех соцсетей перестали обновляться шесть часов назад. Сверху у нее в Инстаграме висело селфи однокурсницы: та сфоткалась вместе с цветами, которые ей подарил неведомый ухажер. «Красивые цветы», гласила надпись. И под ней стояли хеш-теги: #красивыецветы #счастливая #люблюего #счастьелюбиттишину #завидуймолча #тебевообщедажетравунедарят. Возможно, эти цветы она купила сама себе, чтобы вызвать ревность какого-нибудь мужичка. Надя никогда не пробовала этот трюк; у нее не было уверенности, что он сработает. Мужчины примитивные существа, им нужно прямо сказать, чего хочешь, а еще лучше сопроводить жестом. Теперь говорить некому, да и не очень-то и хотелось.
Надя живо представила, как ее однокурсница тянет ручку, делает серьезное лицо, вытягивает губки, фотографирует себя, а потом исчезает, и дорогой телефон падает на пол, экран трескается и гаснет. Букет с цветами падает рядом, и розы рассыпаются по полу. Красиво. Особенно в замедленной съемке. Сколько людей отправились в неизвестность, пока делали селфи? Их мобильники с прощальными фотографиями единственные надгробия, которые им достанутся.
Вторая фотография в ленте от известного актера, который помог какому-то дикому племени. Люди в национальных костюмах, смуглые, в перьях, скорее раздетые, чем одетые, держат в руках портрет актера, распечатанный на плохом черно-белом принтере, под портретом надпись: «Спасибо». Больше нет и не будет знаменитостей, остались только красные ковровые дорожки, отпечатки звездных ладоней и перья с костюмов облагодетельствованных аборигенов. И то не ясно, остались ли перья.