Ясно! зачем-то согласился Илья, хотя ему ничего не было ясно.
Директорша с размаху захлопнула дверь учительской и озабоченно уставилась на молодую темноволосую воспитательницу, уже полгода замещающую уроки математики, пока не нашли настоящего учителя, согласного работать в приюте с этими детьми.
Наплачемся мы с новеньким! громогласно объявила директор и яростно схватила щербатый чайник, чтобы налить крепкое пойло в первую попавшуюся и плохо отмытую чашку.
Почему вы так уверены? пискнула воспитательница.
Опыт, милая! Поработай с моё, сразу будешь чуять проблемных!
Они тут все проблемные робко возразила девушка, закрыв исписанную пухлую тетрадь в клетку.
Этот другой! Хуже! загремела директорша, не стесняясь старших детей, притихших за тонкой стеной.
И чем он хуже остальных?
Директор аккуратно поставила свою чашку на столешницу и скорбно поджала губы:
Он даже не понимает, что он такое. А это плохо. Очень плохо. Пахнет, даже нет воняет неприятностями. Прямо-таки смердит ими.
Они все в каком-то смысле
Этот намного хуже других, перебила её директорша, но я приняла меры. Поручила нашей шустрой девочке Эле чуток разговорить его. Проконтролировать, то-сё Возможно, только возможно, это поможет держать всё в рамках. По крайней мере, удержит от явных глупостей, потому что мне совсем не понравились его наглые глазки.
Этажом ниже коротышка снисходительно смерил новенького с головы до пят и покровительственным тоном уточнил, для важности чуть понизив голос:
Ну и что же случилось с твоими хвалёными родителями, раз ты умудрился попасть сюда, Илюша? Они живы хоть?
Эля дёрнула его за рукав и недовольно шикнула, для острастки состроив коротышке страшенную гримасу и вскользь указав на скучающего у выхода из зала охранника в застиранной до безобразия униформе.
Ты чего такое спрашиваешь? Не видишь, у него стресс! Его же будут реабилитировать.
Ну да, ну да. А у меня что, не стресс? Или у тебя, Эля? коротышка дотронулся до Ильи, но тот сбросил чужую руку.
Отстань от него, говорю тебе, серьёзно процедила Эля, и хотя она едва доставала коротышке до подбородка, тот вдруг обмяк и потопал в другой конец зала, напоследок обиженно зыркнув исподлобья.
Спасибо, Илья выдавил некое подобие улыбки.
Ты что-то постоянно спасибкаешь, так спасибов на всех не напасёшься! Эля проводила коротышку слегка торжествующим взглядом и неожиданно ткнула пальцем в грудь долговязого. А это у нас Дупель.
А полное имя у Дупеля есть? Илья растянул улыбку ещё шире, хоть смотрелось ненатурально и он это чувствовал.
Есть, конечно, Эля похлопала Дупеля по плечу, только он его забыл. Ты тоже забудешь, когда тебя вылечат.
А тебя, значит, всё ещё не вылечили? Ты же назвала своё полное имя.
Может быть и так. Может, именно меня и не вылечили Эля подозрительно легко согласилась и задорно откинула чёлку, мастерски дунув снизу вверх. Но тебе они обязательно помогут. У меня хорошее предчувствие насчёт тебя, охранник вдруг встрепенулся и через весь зал упёрся в новенького рентгеновским взором соглядатая, который слышит всё и вся, вон, как с тобой носятся. Следят!
А если я не хочу, чтобы меня лечили? Илья демонстративно повернулся спиной к охране, будто это как-то решало проблему высоких стен с колючей проволокой вокруг приюта, а также вопрос с торчащим из-под куртки охранника металлическим стволом и лентой запасных рожков на брюхе, Если я хочу, чтобы мама меня забрала?
Я помню маму! выпалил Дупель и высоко задрал брови, словно сам удивляясь дерзости своих слов.
Правда? сочувственно переспросил Илья.
Ничего он не помнит, ответила за длинного Эля, смотри. Как её звали? Дупель озадаченно захлопал ресницами. Какая она была? Высокая, низкая? Что обычно готовила тебе на завтрак? Волосы были стриженые?
Не не помню.
Вот и вся история. Конец.
А ты помнишь свою маму? осторожно начал Илья, прощупывая знакомую почву.
Я? Не-а, Эля плюхнулась на один из стульев, притулившихся к колонне, только имя. Своё. И то смутно. Мне хватает, знаешь ли.
Новенький лежал на узкой и незнакомой приютской кровати, ворочаясь с боку на бок, и с предательски колотящимся сердцем смотрел, как по потолку ползёт отсвет от фонаря охранника, делающего ночной обход. Рядом сопел коротышка, филигранно притворяясь спящим и даже дыша в положенном замедленном ритме, а Дупель регулярно вскрикивал во сне что-то неразборчивое, но всё равно жалобное. Охранник уже поднимался по лестнице луч заметался в углу комнаты, отражаясь от окошек всех других дверей в коридоре, а потом перепрыгнул на противоположную стену и намертво прилип там.