Красивые, с многочисленными отростками рога его доставали до нижних ветвей высокой сосны, большие выпуклые глаза без страха и враждебности смотрели на человека. Лось не шевелился, огромная фигура животного была олицетворением скрытой мощи и благородства. Дмитрий Андреевич вспомнил, как начальник милиции и председатель райисполкома – заядлые охотники – как то осенью пригласили его на отстрел лося по лицензии. Он в первый и последний раз поехал с ними и закаялся: это была не охота, а бойня. Лось не убегал от охотников, он будто привязанный стоял на опушке и вот так же спокойно смотрел на приближающихся к нему людей с ружьями. После того как животных взяли под охрану, количество лосей, зайцев, кабанов значительно увеличилось в районе по сравнению с прежними годами. Дикие звери сообразили, что их извечный враг – человек – теперь не опасен, и перестали бояться людей.
Выйдя из машины, Дмитрий Андреевич пошел к лосю.
– Ну что же ты, дурашка, – ласково говорил он. – Не боишься царя природы? Беги, дорогой зверь, не все люди добры к вам, нашим меньшим лесным братьям…
И лось послушался, бесстрашно взглянув в глаза человека, несколько раз взмахнул черными длинными ресницами, которым бы любая красавица позавидовала, и неспешно ушел в бор. И хотя он был огромен, шагов его было не слышно, лишь несколько раз качнулись ярко-зеленые ветки можжевельника.
«Газик» взобрался на крутой песчаный склон, потом спустился в овраг и, выбравшись из него, остановился возле бревенчатого дома, стоявшего на травянистом холме, с которого широко и вольно открывался великолепный вид на озеро Белое. От дома лесника во все стороны уходили огромные сосны и ели, внизу, у причала, виднелось несколько до половины вытащенных на берег лодок. Длинная коса далеко выдавалась вперед, за ней изумрудно зеленел небольшой остров, на нем всего с десяток сосен, а дальше, в сизой дымке, озеро сливалось с небом. Вытянутое на семь километров в длину, Белое лишь местами широко разливалось, заставляя сосновый бор отступить от берегов. Здесь много камышовых излучин, тихих заводей с кувшинками и лилиями. В таких местах любят водиться лещи.
К машине молча подбежал большой лохматый пес с висячими ушами – какой он породы, Дмитрий Андреевич так и не смог определить. У собак хорошая память, пес узнал гостя, завилял хвостом и чуть показал белые клыки, что означало приветствие, а не угрозу. А вот Абросимов начисто позабыл, как зовут собаку.
– Где, псина, твой хозяин? – спросил он, опасаясь погладить пса.
Тот взглянул ему в глаза, повернулся и побежал к крыльцу, возле которого стояли две удочки, тут же на козлах лежало сосновое бревно с прислоненной к нему двуручной пилой. «Как это Алексей один ухитряется дрова пилить?» – подумал Дмитрий Андреевич, шагая к дому.
Офицеров уже появился на крыльце, рукава его рубахи были закатаны, ладони в чем-то белом. Он широко улыбался в густую седую бороду, потер руки одна о другую, потом правой мазнул по солдатским галифе, оставив возле кармана белый след.
– Ремонтом занялся? – поздоровавшись, спросил Абросимов.
– Пельмени леплю, черт бы их побрал, – ответил Алексей Евдокимович. – Связался и сам не рад! Уже третий час маюсь, а еще и сотни не слепил.
– А я думаю: чего это меня вдруг потянуло к тебе? – улыбнулся Дмитрий Андреевич. – Нутром учуял, что ты пельмени для встречи готовишь!
– Ты какие любишь – со сметаной или с бульоном? – озабоченно спросил Офицеров.
– И те и другие, – засмеялся Абросимов. Он почувствовал, что и впрямь сильно проголодался.
– На обед хватит, – заявил лесник и скрылся в доме.
Дмитрий Андреевич присел на скамейку у окна, пес подошел к нему и уткнулся носом в колени. Потрепав его по холке, Абросимов задумался под стук дятла и ровный шум деревьев.