Просторную ярмарочную площадь огородили. Туда запускали по билетам, стоимостью в один рубль. Гуляя по городу глаза натыкались во многих местах на объявления: «Полёт знаменитого русского авiатора С. И. Уточкина на собственном аэропланѣ системы «Фарманъ». Начало полёта в 3 часа дня. Программа: 1) Полётъ на высоту. 2) Облётъ ярмарочной площади. 3) Спускъ съ высоты 100 метр. на поле возле монастыря».
Пока устраивались на площади и разглядывали аэроплан, увиденный подавляющим количеством собравшихся впервые, вокруг машины продолжали находиться солдаты, никого не допуская близко. Аэроплан казался лёгким и хрупким издали. Основная часть лежала на длинной плоскости и опиралась на колёса, похожие на велосипедные, хвост тоже на подобные колёса, только значительно меньшего размера. Удивительно, как эти колёса не сломаются от какой-никакой, но всё ж таки тяжести мотора. Над нижней плоскостью, более чем на метр выше протянулась другая плоскость, параллельная. Эти обе сплошные плоскости своего рода крылья. «Для равновесия», говорили в толпе. Другие сомневались: «Ежели накренится в ту или другую сторону, то как же?» «Говорят падал уж и не раз, сильно расшибался». От середины нижней плоскости вперёд вытянулся нос аэроплана, заканчивающийся винтом с лопастями.
Вокруг всё гудело от множества голосов и мнений. А на крышах соседних домов забралось много мужчин, кто не смог достать билеты и не поместился на площади. По стволам и ветвям, весело переговариваясь, карабкались мальчишки.
Через калитку ограждения протиснулся коренастый мужчина. Шумовая волна окатила округу: «Уточкин!». Большая голова, будто росла сразу из плеч без шеи. Уверенным шагом подошёл к аэроплану. Взял кожаный шлем, натянул на короткие волосы. Сосредоточенный и серьёзный, он сказал что-то солдатам и те рассыпались: одни отчаянно стали крутить лопасти винта, другие схватились за края крыльев, третьи за конструкцию хвоста. Сам Сергей Исаевич быстро и ловко взобрался на середину аэроплана и уселся в плетённое кресло, продуваемое ветром со всех сторон. Стал производить некие действия, а солдаты слушали и продолжали исполнять его приказание.
Толпа топталась от нетерпения, а полёт всё ещё не начинался. Кто-то из знающих сказал: «прогревает мотор». Другие стали возражать, мол не зима, мороза нет, вон какая теплынь стоит. Но знающие люди добавили: «этого тепла для мотора недостаточно. Надо, чтобы стал горячий, почти как кипяток!» Переминались, шептались в нетерпении и понемногу начинали скучать. Одно развлечение наблюдать за солдатами, как одни крутят и крутят лопасти, а другие удерживают качающийся аэроплан.
Вдруг людской шум заглушил рокот мотора, который гудел и трещал с угрожающей силой. Ещё немного и аэроплан тронулся. Толпа затаилась, не отрывая глаз от летательного аппарата и авиатора. Давно не было дождей, и земля изрядно высохла, когда же покатил аэроплан, то взвились клубы пыли. Над ними, устремив взгляд вперёд, двигал рычаги Сергей Исаевич, трясясь и подпрыгивая на неровностях «лётного поля». Аэроплан оторвался от земли. Звуки междометий, выражающих восхищение, удивление и радость невольно вырвались у тысяч зрителей.
Аэроплан летел выше и выше. Он уже поднялся на высоту трёхэтажного дома и люди смотрели, как заворожённые, многим казалось непостижимым, чтобы подобная конструкция могла нести человека в воздухе, как птицу. Тем временем аэроплан полетел за город, по прямой куда-то вперёд. Люди, ожидали, как было объявлено, что Уточкин развернёт машину и пролетит над ними, но аэроплан продолжал лететь в том же направлении, уменьшаясь в размерах. Летел дальше и дальше. Потом стал снижаться. И тут же наблюдающие стали исчезать с крыш и помчались из подъездов туда, куда садился Уточкин. С деревьев почти посыпались мальчишки и что было силы побежали за город к краю поля, где в сторону леса уже катил аэроплан. Вскоре на месте посадки, недалеко от монастырского скита образовалась толпа, окружающая отважного авиатора.
Вот так Наталья Александрова с мужем и сыновьями 4 июня 1911 года впервые наблюдала, как человек начинает осваивать и воздушную среду. Даже сейчас, вспоминая после уже стольких лет взлёт аэроплана, она чувствует волнение и трепет, а ещё радость, что потрясающие моменты жизни ей дал Бог разделить с Георгием Максимовичем.
За окном недавняя темнота превращается в тёмную серость, которая с каждой ушедшей вдаль верстой понемногу светлеет. Мелькание деревьев и размеренный стук погрузил Наталью Александровну в дрёму.