Ты о чем? встрепенулась я.
Так, мысли вслух. Не бери в голову. Мы, старики, иногда любим поболтать сами с собой.
Да какой ты старик?
Вот такой, тихо-тихо отозвался призрак. Старый, неразумный и самоуверенный слепец, который внезапно потерял ориентиры и теперь не понимает, что ему делать. Повернуть назад нельзя, соступить в сторону некуда, а впереди полная неизвестность. Все это так странно. Непонятно. И совсем-совсем невесело. Хотя, возможно, так и должно быть?
Я ошалело помотала головой.
Ну знаешь с тобой и раньше было нелегко, но чтобы такие заумности эй, ты действительно мой Рум? Тебя, случаем, не подменили, пока летел из мира теней?
Рум издал невеселый смешок.
Что поделаешь, девочка? Такой вот я теперь мудрец.
От его тихого голоса меня внезапно бросило в дрожь, а потом вспомнился недавний сон, когда он говорил со мной из своей невидимой тюрьмы. Без пренебрежения и вечного превосходства. Как старый мудрый дед, у которого на руках непоседливо ерзала малолетняя внучка. Ей без толку объяснять основы мироздания все равно не поймет. Признаться, именно в этот момент я вдруг поверила, что ему действительно много лет. Что он вспомнил наконец себя. Заново осмыслил прошлое. Стал другим, что ли? Потому что с некоторых пор в его взгляде появилось нечто новое. Целая пропасть прожитых лет. Пугающая бездна пережитого опыта, через которую мне при всем желании не удастся перепрыгнуть.
Почувствовав резкую перемену моего настроения, Рум понимающе улыбнулся и опустил потяжелевшие веки.
Прости, если напугал. Временами мне бывает трудно сдерживаться.
Я не боюсь настороженно отозвалась я. Ну, может быть, слегка. Совсем чуть-чуть. И не того, о чем ты подумал.
Тогда в чем дело?
Я просто никак не могу понять, а вообще настоящий?
Я нерешительно дотронулась до него пальцем, не совсем понимая, как сформулировать свое беспокойство. Ведь так сразу и не скажешь, о чем именно я тревожилась. Но если подумать и все взвесить, если вспомнить мои сны, его непонятное поведение, эти смены настроения, тот огненный плевок, от которого даже эльфы оторопели не знаю. Так все завертелось и запуталось. А еще он за последний час так резко менялся от одного образа к другому, что я до сих пор не понимала, с кем именно разговариваю. Тот ли это маленький ворчун, от вечного недовольства которого у меня порой возникало справедливое желание куда-нибудь сбежать? Тот ли томящийся в тюрьме великан с разбитым сердцем и печальными глазами? Тот ли преданный друг, самоотверженно бросившийся защищать меня от оберона? Тот ли злобный демон, с ревом накинувшийся на обалдевших эльфов и остолбеневшего от неожиданности Ширру? Или же он вот этот грустный мудрец, раздавленный прошлым и тщетно пытающийся найти себя самого? А если да, то как мне с ним поступать? Как жить дальше, зная, что прежний «малыш» никогда уже не вернется?
Дух, попав под мой выразительный взгляд, неловко кашлянул.
Признаться, я и сам еще не разобрался. Столько лет жил как хотел, ничего не знал простой и дурной, как трехлетний сорванец ругался на тебя, резвился, сколько мог радовался тому, как ловко мы щупали богачей, как вдвоем скакали по крышам, облапошивая простаков. Как быстро ты росла и смеялась над каждой шалостью, которую я для тебя совершал. Как по-дурацки ошибалась, и тогда мы едва не попадали в руки стражи. Как мы ругались с тобой и расходились по углам, а потом снова сходились, радуясь тому, что идем домой вместе Я все это помню. И никогда не пожалею о прожитом. Даже о том, что едва не умер во второй раз по вине этого чудовища Но при этом я вспомнил годы, которые прожил, будучи совсем другим. Каждый день, каждую потерянную жизнь, каждого погибшего брата, с которым пришлось прощаться на Аллее павших. Я помню кровавые бои, в которых не всегда нам удавалось выйти без потерь. Наши победы и поражения. Свои раны, прежнюю семью, единственного сына Помню о боли, которую мне когда-то довелось пережить, и о счастье, которого было так мало. Я помню свою смерть, Трис, неслышно уронил он. Помню, как мою душу заклятием вырывало из тела. Помню холод мира теней. Свой крик, запах собственной крови это тяжело помнить, но я никак не могу забыть.
Я несильно вздрогнула.
Мне жаль.
И мне. Но сейчас во мне словно два Рума: тот, прежний надменный, мрачный и мертвый, и второй бездумный, лихой, но совершенно счастливый. Они борются, порой мешают друг другу, спорят. Когда-то побеждает один, когда-то сильнее становится другой. И я не всегда уверен, кто из них одержит верх. От этого порой меня словно надвое разрывает