Я, конечно, догадывалась, что ты из какого-то племени мама уставилась на папу так, будто видела его впервые в жизни.
Но подробностями никогда не интересовалась, парировал папа и снова обратился ко мне. А в 1753-м году, когда в Персии пришел к власти глава персидского племени зандов из Луристана Карим-хан Занд
Ой, так называется наша улица! услышала я знакомое словосочетание.
Совершенно верно, подтвердил папа. Улица носит название главы лурского племени, а на ней стоит твоя армянская школа и церковь Святого Саркиса, персы космополитичны. Так вот, именно наш Карим-хан, на улице имени которого мы живем, в свое время перенес столицу Персии из Исфахана на самый юг в Шираз.
Замерз, что ли? предположила мама.
Нет, он нас боялся! торжествующе сообщил папа.
Кого вас? не поняла мама. Вашей организации тогда еще и в помине не было!
Зато великая Туркмен-Сахра была! обиделся папа. Там жили гордые, сильные племена, которых Карим-хан побаивался. Вот и решил перенести свой трон на самый юг Персии. И правильно делал, что боялся! Хан Мохаммед Каджар, родившийся в Туркмен-Сахре, действительно скоро захватил власть над всей страной и впервые в истории Персии в 1788-м году сделал Тегеран ее столицей. Тегеран ему нравился даже больше Шираза и Исфахана, к тому же, к великой Туркмен-Сахре поближе! (см. сноску-2 внизу).
Мне тоже Тегеран больше нравится! присоединилась я к хану Каджару.
Теперь понятно, фыркнула мама, это туркменский вкус! Что у Каджаров, что у вас!
Объединение нас с Каджарами, конечно, звучит гордо, оценил папа. Хан Каджар велик уже тем, что основал династию, которая правила Персией без малого полтора века с 1795-го по 1925-й год, вплоть до военного переворота, который устроил Пехлеви-старший шах Реза. Но, увы, мы из другого племени! Баяты мы, но для Среднего Востока это ничуть не менее аристократично. Ну что, кровь, Клим Чугункин? подмигнул мне папа, цитируя профессора Преображенского из «Собачьего сердца».
Что ты городишь при ребенке?! рассердилась мама. Твоему руководству интересно будет узнать, из какой ты династии!
Тут проснулся мой брат и громко заплакал.
Во, и мелкий ханенок изволил пробудиться! скептически прокомментировала мама. То-то я с вами все время себя какой-то золушкой ощущаю! Но теперь-то все ясно! Я давно подозревала, что вокруг меня сплошь потомственные ханы! А ведь мама меня предупреждала! Пока я лишь подозревала, она, как опытный человек, точно знала! Она сразу нутром почувствовала все это немотивированное, безудержное ханство
Папа взял орущую сумку и ушел с ней в сторонку, на ходу укачивая и специально для мамы громко напевая на акынский манер: «Туркмен-Сахра-а-а-а, Туркмен-Сахра-а-а-а, источник жизни-и-и-и, не кричи, мой маленький смышленый бая-я-я-я-ятик!».
Орущий «братик-баятик» и впрямь сразу умолк, будто на самом деле был смышленым.
А я закрыла глаза, воображая себя сказочной Шамаханской царицей из рода баятов, ради одного взгляда которой сражаются друг с другом самые сильные и гордые племена прекрасной сказочной страны Туркмен-Сахра, в которой бьют целых 33 волшебных источника жизни.
* * *
К концу года наша Танюшка, наконец, к нам окончательно привыкла, начала разговаривать и даже предложила новое для нас развлечение очевидно, вывезенное ею из советского детского сада. А именно говорить на специальном «детском» языке, чтобы не понимали взрослые. Для этого к каждому слогу нужно прибавлять слог «па» и при этом стараться произносить слова как можно быстрее. За неимением особых забав мы ее предложение с восторгом одобрили и принялись тренироваться. Для начала на собственных именах.
Выходило очень смешно. Имя Сережа на детском языке звучало как Сепа-репа-жапа, Таня Тапа-няпа, я Джапа-мипа-ляпа или Жапа-напа. Максим и Артур произносились так экзотично, будто были персонажами из книги про Маугли Макпа-симпа и Арпа-Турпа. Но больше всего мы веселились над Вовой и Сашей, которые стали Вопой-Вапой и Сапой-шапой.
Теперь вместо «Мама, дай мне Гуманы», я тараторила: «Мапамапа, дайпа мнепа гупамапаныпа!»
Мама ничего не понимала, хваталась за голову, терла себе виски и требовала, чтобы я немедленно прекратила. Но развлечение оказалось очень затягивающим. Моих приятелей тоже забавляло, как раздражаются родители, но при этом ничего плохого мы вроде и не делаем подумаешь, говорим на языке собственного изобретения.