История может быть понята и объяснена только как целое. Например, Столыпинская экономическая реформа не может быть понята только как экономическое явление, поскольку ее целью являлось укрепление монархии, и вне этого контекста понять данное историческое явление невозможно; но даже этого недостаточно, чтобы объяснить Столыпинскую реформу во всей ее полноте. Такое понимание и объяснение достигается только тогда, когда это историческое явление рассматривается во всем многообразии связей и взаимодействий, в котором проводилась Столыпинская реформа.
Понимание как исторический метод. Руководствуясь идеалистическим подходом, историк стремится понять содержание идей, которым следовали люди в своих исторических действиях. Понимание этих идей невозможно без понимания той идейной среды, в которой они были созданы, и той объективно-материальной среды, в которой они были воплощены. Каждая культура обладает своим идейноценностным ядром, и этим ядром явлется мировоззрение, присущее каждой исторической эпохе и обществу.
Мировоззрение социальное историческое явление. Существуя в сознании конкретных людей, оно формируется не только этими людьми, но и всем обществом, прошлым и настоящим, в которое входит данная личность. Поэтому понять идеи можно, только поняв, как исторически сформировалось то мировоззрение, в рамках которого данные идеи были созданы. Например, идея отечества в царской России была связана с православным мировоззрением, вытекала из него и опиралась на религию. На других основаниях строилась идея социалистического отечества в СССР здесь мировоззренческими основами был, прежде всего, коммунизм.
Процесс понимания идет от главных мировоззренческих ценностей (православие) к производным от них теориям среднего уровня (Москва Третий Рим), а затем к конкретным идеям (объединение всех православных христиан под властью русского царя), которыми руководствовался человек в своих исторических действиях. Такой подход диктует методику исследования: сначала необходимо изучить главные идеи, сформировавшие господствующее мировоззрение эпохи, а затем понять основные политические, экономические, религиозные, научные и иные концепции, в рамках которых рождались конкретные идеи, лежащие в основе исторических действий. Понимание этих идей позволяет понять и объяснить факты истории. Задача реконструкции истории не ставится как нереальная.
Прошлое конструируется историком, поэтому оно субъективно, и тогда методология истории должна заключаться преимущественно в разработке способов и методов создания прошлого. Одними из первых к этому подошли постмодернисты, так Х. Уайт пишет: «Меня всегда интересовало, как фигуративный язык может быть использован для создания образов объектов, которые более недоступны восприятию, и наделения их аурой своего рода реальности таким образом, чтобы они подпадали под избранные данным историком техники объяснения и интерпретации»2.
Идеалистический подход, давая историку понимание его мировоззренческих шор, диктует необходимость при понимании идей, лежащих в основе исторических событий, исходить не из своего мировоззрения, а из мировоззрения того времени, которое он изучает с помощью современного ему понятийного и теоретического аппарата, что не только не искажает исторического события, но и придает глубину его пониманию и объяснению. Например, знание современной аэродинамики и теории полета позволяет более правильно и точно объяснить причины достижений и неудач А. Ф. Можайского при конструировании его летательного аппарата. Современное понимание этого исторического факта более глубокое и верное, чем понимание современников и самого А. Можайского. Поэтому история способна объяснить этот факт более глубоко, нежели современная ему наука.
Поскольку история это субъективное объяснение прошлого, то историй может быть столько, сколько субъектов ее создания. Конечно, далеко не каждый человек готов посвятить свою жизнь изучению и объяснению истории; в таком случае люди становятся приверженцами одного из вариантов объяснения истории, созданных другими людьми. Однако даже в этом случае их объяснение будет не вполне адекватно объяснению автора истории вследствие разности их мировоззрений. Поэтому попытки создать историю, пригодную для всех времен и народов, дело бесперспективное. Такой истории еще никогда не было и в рамках нынешних подходов не будет. Если какая-то наука и объяснит прошлое в бесспорной для всех людей форме, то это будет не история, во всяком случае не нынешняя.