Находясь в полусонном состоянии, всё же замечаю, как парень гонит по трассе, словно за нами погоня. Он что-то бормочет себе под нос, иногда бросает короткий взгляд на меня и кривится.
Автомобиль тормозит, и, взглянув в окно, понимаю, что мы у ворот моего дома. Парень выходит из машины, обходит её и открывает дверь с моей стороны.
Приехали, говорит и, наклонившись, обнимает меня и помогает выйти.
А у меня в голове только одно лишь бы Артура не было дома. Даже соседи, что могут меня увидеть, не пугают так, как реакция брата.
Филипп держит меня за талию, осматривает меня и сжимает губы в тонкую линию.
Надеюсь, обойдёмся без истерик? спрашивает с улыбкой, а я не понимаю, к чему этот вопрос. Всё было прекрасно, Ягодка, но это всего лишь секс, окей? его слова как ножом по сердцу.
Филипп открывает калитку и, не отпустив меня, заходит во двор. Мне хочется наброситься на него с кулаками, наорать, проклинать и послать его на все четыре стороны, но сил никаких нет, едва ногами перебираю.
Сама дойдёшь? спрашивает он, после того как сделали пару шагов.
Видеть его не хочу, поэтому я просто киваю. Не хочу, чтобы он видел ни мою боль от его слов, ни моих пролитых слёз. Парень тут же отпускает меня, и через несколько секунд я слышу визг шин.
Сделав над собой усилие, делаю пару шагов, но голова кружится, и перед глазами начинает всё плыть. Чувствую, как ноги слабеют, я падаю, и перед тем, как свалиться в темноту, затылок простреливает острой болью.
Прихожу в себя от лёгких ударов по лицу и не сразу узнаю голос брата.
Анна Анна?! обеспокоено зовёт он.
С трудом разлепив глаза, фокусирую взгляд и смотрю на взволнованное лицо Артура. Осмотревшись, понимаю, что лежу на диване в нашей гостиной.
Анна, что произошло? спрашивает и ощупывает моё ноющее тело.
Как обухом по голове на меня обрушиваются события прошлой ночи, и, закрыв лицо дрожащими руками, я разрываюсь громким плачем. Артур притягивает меня к груди, гладит по волосам и даёт мне успокоиться.
Стыдно себе признаться, но я больше плачу из-за того, что всё произошло именно так. Он воспринимал меня просто как способ разрядиться, не более. Я, наверное, дура, но решаю брату ничего не говорить.
Постепенно успокаиваюсь, плач сменяется тихими всхлипами, а тело больше не дрожит, как лист на ветке. Лежу на груди Артура и понимаю, что он зол, так как стук его сердца оглушает.
Это он? Горюнов сделал? спрашивает он, словно ударив меня по голове.
Что? замираю в ожидании ответа.
Кто такой Горюнов, я не знаю, в нашем городе есть человек с такой фамилией, но это точно не парень, с которым я провела самую лучшую ночь в своей короткой жизни.
Я видел, кто тебя привёз, хватает меня за плечи, отталкивает от себя и смотрит в мои заплаканные глаза. Это ведь он?
Нет, поспешно мотаю головой.
Он тебя по голове ударил? будто не слыша меня, брат продолжает допрашивать.
По голове? Нет, никто меня не ударял, отвечаю я абсолютно честно.
Но как по щелчку пальцев затылок простреливает острой болью, я машинально поднимаю руку и нащупываю рану и вязкую, тёплую влажность.
Не трогай! кричит Артур и отбрасывает мою руку.
Я прищуриваюсь и пытаюсь вспомнить, что случилось и откуда у меня голова разбита. Филипп точно к этому не имеет никакого отношения.
Нам нужно позвонить в полицию, встав с дивана, Артур наматывает круги по комнате. Чёрт! Они нам не помогут, ругается сам с собой. Заява на сына мэра, нервно усмехается и чешет затылок. Надо мной поржут всем отделением. Чёрт! Чёрт! Чёрт!
До меня начинает доходить смысл его слов. Горюнов наш мэр и у него есть сын, но я понятие не имею, как он выглядит. Не имела, судя по всему.
Значит, Филипп постоянный гость нашего ресторана, сын нашего мэра. Господи!
Надо в больницу тебя вести
Нет! почти криком. Пожалуйста, не надо, молю его со слезами на глазах.
У тебя голова разбита! рявкает он в ответ.
Это царапина, я, наверное, ударилась, когда во дворе упала
Не ври, Анна!
Я не вру, тихо говорю я.
Поднимаю руки, собираясь вновь закрыть ими лицо, но замечаю красные пятна. Осматриваю себя и понимаю, что у меня руки измазаны кровью. А ещё я в белой рубашке, и она точно не моя и не Артура.
Встаю на ноги, и брат забывает о своей злость и подхватывает меня под руку.
Я в норме, шепчу я ему и едва заметно улыбаюсь, чтобы смягчить ситуацию.