Одевайся, Викуля. Постарайся двигаться тихо. Все вопросы потом, прошептал он.
Я стянула со спинки кресла джинсы и толстовку, в которых была на посвящении Граргу. При ближайшем рассмотрении они оказались ужасно грязными, а местами ещё и порванными. Я тупо смотрела на испорченные вещи. Смутно вспомнилось, как во время обряда я валялась в них на земле. Герберт забрал у меня это рваньё и швырнул на пол. Затем он извлёк из шкафа и протянул мне новое чёрное трикотажное платье.
Хочешь, помогу одеться? шепнул любимый, глядя на меня смеющимися глазами.
Я прижалась к нему.
Лучше помоги раздеться! и добавила шепотом: Потом, когда вернемся.
Муж одевался быстро, привычно выуживая нужное из кучи вещей на кресле. Я заметила, как Герберт положил что-то в специально пришитый большой внутренний карман светлой ветровки. Что-то длинное, узкое, из-за чего карман еле застегнулся. Кинжал в ножнах!
Герберт перехватил мой взгляд и прошептал:
Все вопросы потом. Одевайся, Лили уже почти готова.
Я торопливо натянула платье.
Я ушла! крикнула из коридора Лиля. Постараюсь задержаться в магазине!
Хлопнула входная дверь. Герберт подошел к окну. Стоя сбоку, чтобы его не было видно с улицы, мой любимый напряжённо смотрел вниз. Я торопливо раздирала спутанные волосы, делая на макушке хвост и закрепляя его первой попавшейся резинкой. Герберт удовлетворённо кивнул.
Выходим, Иоганн отправился за Лили.
В коридоре я сдернула с крючка ветровку, в лифте торопливо надела ее. Взявшись за руки, мы выскочили из подъезда и бегом пересекли большой двор. Сокращая путь, мы поразительно легко перепрыгнули через металлический заборчик новенькой, ещё пахнущей краской детской площадки с несколькими разных размеров горками, качелями и маленьким домиком, пронеслись мимо ухоженных клумб и завернули за угол дома напротив.
Несколько раз я оглядывалась, но Вадима нигде не было видно. Не думала, что меня так развеселит и возбудит этот побег. Я чувствовала себя, как в детстве во время игры в догонялки.
На людной улице мы перешли на быстрый шаг. Скоро позади остались обычная утренняя толпа на автобусной остановке, небольшие очереди у киосков с фастфудом и кофе, рекламные щиты, ещё закрытые магазины.
Всё получилось, сказал Герберт, когда мы нырнули в подземный переход на оживлённом перекрестке. Оторвались.
Вокруг толпился народ, найти нас в утренней суматохе среди спешащих людей было почти нереально.
Разве они не слышали, как ты разговаривал с Лилей? спросила я.
Слышали, усмехнулся Герберт. Опасаясь, что враги могут тебе помешать, мы с Лили решили отложить твоё первое служение до вечера, до появления гостей, когда нас будет гораздо больше. А пока что Лили отправилась на моей машине в ближайший круглосуточный гипермаркет за продуктами. Она собирается закатить грандиозный праздник и продумывает, чем развлечь тех, кто явится нас с тобой поздравить. Вот примерно то, что слышали враги. При этом мы с Лили составляли список продуктов и что-то в него постоянно дописывали.
Вы говорили одно, а писали другое? наконец, сообразила я.
Конечно. Лили отправила тебя из комнаты, потому что ты могла случайно нас выдать.
А Лиля? Где она сейчас?
В гипермаркете. Вчера вечером Лили загнала свою машину в автосервис, поэтому одолжила у меня "рено" и действительно собиралась запастись продуктами и выпивкой. Не удивлюсь, если у неё хватит наглости попросить у Иоганна помощи, когда дело дойдёт до загрузки покупок в машину. А потом судья Лилиана найдёт способ оторваться от него и приехать в парк.
Герберт, только будь всё время рядом, попросила я, чувствуя, как поднимает голову не полностью задушенный страх.
Конечно, Викуля. Я буду сидеть рядом, пока ты не вернёшься. К нам не сможет подойти никто, кроме Лили, обещаю.
Я тебя люблю.
И я тебя люблю, звездочка.
Мы в обнимку вошли в скверик, гордо названный "Студенческий парк", и быстро зашагали по главной, единственной заасфальтированной дорожке. Только сейчас я поняла, что совсем не устала и даже не запыхалась, пробежав приличное расстояние. Всё правильно: если подданным Грарга не нужен сон, то, по идее, они и уставать не должны.
Мы подошли к центру парка круглой площадке. От неё отходили в разные стороны несколько тропинок неровных, разной ширины и длины, совсем как лучи солнышка на детском рисунке. Герберт взглянул на часы.