Сергей Осипов - Дооборота стр 5.

Как легко давать совет
Как трудно принимать решение
За которое нужно держать ответ
За которое можно стать чьей-то мишенью

Ругать дурные привычки
Давно вошло у всех в моду
Не жгите рядом с бензином спички
Лучше готовьте песок и воду

Нет прощения
Войне и наркомании
Но как победить злые вещи сия
Когда пуль и травы полны карманы?

В заброшенном замке на стене
Висело Полотно
И белым, словно первый снег,
Было Оно.

И каждое утро, лишь только свет
Лил в тусклое окно,
Художник в берете, неся мольберт,
Боролся с липким сном.

Он шел по тропе, что в замок вела
Петляя между холмов.
Светило ли солнце, метель ли мела 
Художник шел к замку вновь.

Вокруг было тихо  уют и покой.
И была лишь одна печаль:
Художник, глядя на полотно,
Не знал с чего начать.

Пробовал он нарисовать день,
Но вспомнил блеск ночных звезд.
Потом красоту, но уродства тень
Не оставила призрачных грез.

Пробовал он рисовать любовь,
Но ненависть тоже была.
И солнца лучи, красные как кровь,
Ползли по крышке стола.

Пробовал он нарисовать мир,
Но в мире была война.
Художник ходил, истирая до дыр
Свою обувь, и вдруг стена,

На которой висел нетронутый холст,
Озарилась, сверкая огнем.
И вот, полотно, словно сказочный мост
Заиграло  все было на нем.

В его красоте художник узнал
Все краски, что выдумать мог.
На белый холст, без концов и начал,
Нанес он последний мазок.

И новая краска дополнила вид,
Всего что узнать он сумел.
И холст, единственный на весь мир,
Остался по прежнему бел!

Одну книгу можно прочесть дважды,
Но в ту же реку второй раз не войти.
Когда кто-нибудь умирает от жажды,
Не смей прочищать дыхательные пути.

Надоедает петь песни за жизнь
И сопли жевать про любовь.
Надоедает писать стихи 
Бить этим в глаз и резать бровь.

А когда одолеет беспросветная скука
И жизнь предстанет в виде стойкого бреда 
Знать паранойя  ужасная штука,
Думал я на кухне, курив пред обедом.

Красивые губы,
Сквозь платье  сосок
Сочною вишней.
И белые зубы,
Но только висок
Чистым воздухом дышит.

Мягкая постель,
Цветочный венок
Букетом лишним.
И белые туфли,
Но только висок
Чистым инеем вышит.

Классически просто 
Последний мазок
Словом книжным.
И мастер знал,
Что только висок
Выстрела не слышал.

Я не знал ее имя, я не знал и причин,
По которым она могла упасть.
Ее лицо было совсем без морщин,
Может чья-то невеста. Ну что за напасть.

И я был одним, из тех двух мужчин,
Которые взялись ее поднимать.
Голова вся в крови, тело тихо лежит.
Где-же пульс?
Где-же пульс?
ГДЕ  ЖЕ ПУЛЬС, ВАШУ МАТЬ?

После бокал подниму я за здравие,
А чокнусь, быть может, и  за  упокой.
Зачем же сегодня? И что тут неправильно?
Хмель, успокой, пеленою укрой.

«Скорая» быстро, через десять минут,
Увезла ее в тихую дикую даль.
Буд-то от тела оторван лоскут.
Мечутся мысли, а в сердце печаль.

Вернулся домой, и кровь смыл с теплых рук.
Ее кто-нибудь где-то сейчас нервно ждет.
Будет ли жить? Часов медленный стук.
Незнание хуже, чем сам эшафот.

Снова бокал, и, конечно, за здравие.
А чокнусь? Быть может? Вот вечный покой.
Зачем же сегодня? И что-то неправильно?
О, хмель, успокой. Жизнь могла быть другой.

На часах время уносится вспять.
Может просто я поменял полюса?
Или время как бумагу можно мять
И в безвременьи услышать те голоса

Которые зовут,
Которые манят,
Их слышишь там и тут 
В ушах они звенят.

Они зовут,
Они манят,
Про время забудь 
Ни шагу назад.

Время не вернуть  это не долг.
Вроде б только родился и вдруг старик.
Время бежит, как загнанный волк,
А за ним летит твой последний крик,

Который зовет,
Который манит,
Он связки рвет
Тишиной усыпит.

Он зовет,
Он манит,
Сбрось свой гнет,
Ведь душа болит.

Верь в тех, что зовут,
Верь в тех, что манят.
В новые горизонты
Устремляй свой взгляд.