Дело в том, что когда-то я дружил с дочкой Джеймса, Айви. И я совру, если скажу, что мне было не обидно узнать о планах Джеймса от него самого, а не от нее. Она же в самом центре событий. Узнает все новости гораздо раньше остальных. Могла бы дать мне хоть какой-то намек.
Не знаю, почему я так расстраиваюсь. Как будто это что-то меняет. Мы все равно давно не общаемся. Но когда Джеймс Шепард пришел к нам домой со своим розово-золотистым ноутбуком и кучей бумажек, весь такой благожелательный и любезный, объясняя, как его компания восстановит руины маминой мечты, я мог думать только: «Черт возьми, Айви, ты могла бы меня предупредить».
Матео, вернись на землю! Я даже не заметил, как подошла мама, так что, наверное, уже давно витаю в облаках. Такие выпадания из реальности напрягают маму: она смотрит на меня так пристально, словно пытается заглянуть внутрь черепной коробки. Иногда мне даже кажется, что она готова вытащить из черепа мой мозг. Уверен, что не хочешь поехать со мной на день в Бронкс? Тетя Роуз будет счастлива тебя повидать.
У меня школа, напоминаю ей я.
Знаю, вздыхает мама. И все же, по-моему, можно разок пропустить, взять выходной. Она поворачивается к Отем. Вам обоим. Вы очень много работаете.
Она права. Выходной это отличная идея, если бы не семь часов дороги в одной машине с подругой мамы по колледжу, Кристи. Как только она узнала, что мама хочет съездить на девяностолетие тети Роуз, тут же вызвалась быть ее шофером, и это очень мило с ее стороны, ведь мама больше не в состоянии долго вести машину. Однако Кристи никогда не замолкает. Вообще никогда. Так что в конце концов любой разговор сводится к тому, что они с мамой делали в колледже, а я предпочел бы вообще никогда об этом не знать.
Жаль, но не получится, вру я, в «Гарретс» сегодня не хватает свободных рук.
А я нужна мистеру Сорренто, быстро говорит Отем. Она ненавидит монологи Кристи еще больше, чем я. Увы, ножи сами себя не заточат. Тем не менее мы обязательно позвоним тете Роуз и поздравим ее с юбилеем.
Прежде чем мама успевает ответить, дом заполняет знакомый рев, я стискиваю зубы и иду на крыльцо. Разумеется, красный «Камаро» Гейба тут как тут: мотор ревет во всю мощь, а сам он высовывает руку из окна, делая вид, что меня не замечает. Весь ссутулился в кресле, но я все равно вижу его зализанные назад волосы и зеркальные солнечные очки. Стал бы я ненавидеть Гейба меньше, если бы он выглядел не так убого? Кто знает
Я поднимаю руки и начинаю медленно хлопать, когда ко мне выходит Отем, удивленно смотря то на меня, то на машину.
Что ты делаешь? спрашивает она.
Аплодирую движку Гейба, отвечаю я, хлопая так сильно, что ладони горят. По-моему, для него очень важно, чтобы люди это отметили.
Отем толкает, прерывая бурные аплодисменты.
Не будь уродом.
Урод здесь он, отвечаю я на автомате. Этот спор бесконечен.
Детка, давай быстрей, зовет Гейб и призывно машет рукой. Опоздаешь на работу.
В руках Отем звонит телефон, и мы оба бросаем взгляд на экран.
Что за Чарли? спрашиваю я, перекрикивая рев мотора. Замена Гейба? Пожалуйста, скажи «да».
Отем сбрасывает звонок и убирает телефон в рюкзак.
Никто.
Я чувствую покалывания в затылке. Я знаю этот тон, и он не предвещает ничего хорошего.
Один из них?
Она уверенно мотает головой.
Меньше знаешь крепче спишь.
Делаешь сегодня дополнительные остановки?
Возможно.
У меня дергается челюсть.
Не надо.
Ее губы вытягиваются в тонкую прямую линию.
Надо.
И сколько еще? Этот спор тоже бесконечен.
Сколько получится, отвечает Отем.
Она закидывает рюкзак повыше на плечо и смотрит мне в глаза. На ее лице застыл все тот же вопрос, что она задает мне несколько недель: «Мы ведь не можем друг друга бросить, правда?»
Я не хочу кивать, но как еще я могу ей ответить?
Да, не можем.
Глава 3
Кэл
Он оранжевый, говорю я Виоле, когда она ставит передо мною тарелку с пончиком.
А то! Виоле уже, пожалуй, за сорок, но она закатывает глаза не менее агрессивно, чем любой подросток Карлтонской школы. Это же крошки от «Читоса».
Я неуверенно тыкаю пончик с одной стороны. Подушечка пальца тоже становится ярко-оранжевой.
И это можно есть?
Милый, ты знаешь девиз нашего заведения. Она кладет одну руку на бедро и склоняет голову, призывая меня самому закончить это предложение.