Пауки. Шесть штурмовых групп, тяжёлого вооружения нет. Информация подтверждена внутренними датчиками.
Какие внутренние датчики, если там всё залито радиоактивной жижей из подорванного энергоблока? Искин упрямо повторил сообщение. Я знал, что там ничего не может быть, а теперь каким-то чудом реакторный отсек снова стал целым? То, что сейчас происходило, было вне моего понимания, но упрямая железяка умела выдавать только факты и, к сожалению, ошибалась очень редко.
Я связался с моей новой боевой группой, перекинув доклад искина Ирме.
Товарищ Илли, с искином всё в порядке? первое, что спросила моя десантница.
Не знаю, но технически он полностью исправен. Его оборудование около основного блока внутренних реакторов, а там всё целое.
Выдвигаемся, тут мелочь осталась, дроны заварят переборки, потом добьём.
Товарищ непилот-капитан, раздался голос Альбиноса, меха добили. Со щитом и навесным оружием полный порядок, а к вам ползти будет неделю. Приводы перебиты, еле ноги переставляет.
Альбинос, у тебя сколько слотов?
Под два меха и четыре дрона.
Оставляйте всех на автономе, пусть работают, идите сами. Я для вас новых пригоню.
Прямо под нашей палубой размещался целый склад боевых механических помощников. Её специализацией были малые корабли и десантные боты. Собственно, это практически все типы кораблей, которые имело смысл чинить в бою. Ещё торпедоносцы и изредка фрегаты, но ими занимались на других ремонтных палубах. Даже лёгкий крейсер, получивший повреждения, при которых он вынужден выйти из боя, починить на коленке было практически невозможно. Их просто глушили и загоняли в специальные ангары или снимали экипаж и пристыковывали к корпусу снаружи, чтобы заняться позднее.
Кроме ремонта мы осуществляли заправку и пополнение боекомплекта. Целые караваны малых кораблей подходили к нашей ремонтной палубе, чтобы пополнить ресурс и, соответственно, склады расходников от ракет и кассет с шариками для роторных орудий до самого разного снаряжения, были под нашими ангарами. В том числе мехи и дроны для пополнения десантных кораблей.
Мы спешили. Наш грозный отряд из четырёх техников, одного безлошадного пилота и целого непилот-капитана линкора-призрака пытался задержать десант пауков. Героически вступать в бой я не спешил. За реактором находился просторный ангар и два прохода, идущие между рёбер жёсткости корабля. Там имелось по четыре метра металла, которые тяжело пробить даже главным калибром, а как доложил искин, тяжёлого оружия у пауков не было. Впереди, закрывая почти весь проход, двигались два фронтальных меха, раскрыв энергетические щиты, и несколько дронов. Управлять одновременно большим количеством машинерии очень сложно. Это не отдать приказ идти в разгонную шахту, прихватывая как можно больше мусора по пути.
Новые люди и нелюди прекрасно знали, как обмануть быстрого, но неразумного бойца, и оставленные без присмотра машины быстро уничтожались. Позади нас шли ещё с десяток дронов и четыре меха, которых я прихватил для Ирмы и Альбиноса. Нормально управлять таким количеством машин было невозможно, поэтому я просто поставил их на автоном. Десяток дронов под управлением моих парней-техников бежал по потолку и стенам, страхуя мою электронную банду.
Так и двигались. Впереди по стенам, потолку и полу перемещалась наша машинерия, а мы шли сзади. Поглядывая назад, немного отставая и прикрывая тыл, двигался наш пилот. Он не управлял машинами, а взял в руки разгонник, потому что был в лётном скафандре. Там другая система управления, и она не стыковалась с оборудованием, предназначенным для десантных операций. Это связано со скоростью реакции и перегрузками, которые должно гасить боевое облачение, и основной упор этих скафандров был не на возможность ведения совместных боевых действий, а на жизнеобеспечение, защиту от перегрузок и спасение в случае разгерметизации кабины. Пилоты в подобном скафе могут выживать неделями, болтаясь среди разбитых обломков кораблей, пока их не найдут спасатели. Датчики системы управления лётным облачением рассчитаны совсем на другую реакцию. Одно дело поднимать разгонник, швырять гранаты и управлять дронами, и совсем другое отдавать мысленные команды через систему имплантов, выделывая на истребителе или штурмовике невероятные фигуры высшего пилотажа. Было и ручное управление, но оно резервное, слишком долго сигнал от мозга до пальцев идёт. Поэтому ещё с конца первой войны с нелюдьми лётные и все остальные скафандры делали разными, оставляя общим только минимум функций.