Жаль, Эндрю не смог приехать, вздохнула Линда.
Саша пожала плечами:
На Рождество ему все равно улетать, к нему сын приезжает.
Хотелось бы все-таки с ним познакомиться.
Что это с Зеро? встрепенулась Хлоя. Смотрите!
У пса под носом кусок курицы, а он на нее и не глядит.
Он у нас теперь киборг, сказала Саша.
Может, он ее не видит? предположила Хлоя. Вдруг он ослеп?
Со стола ничего ему не давай, нахмурился Джон.
Теперь-то уж все равно.
Не говори так.
А вы представьте себя на месте собаки, сказала Саша. Когда уже готов умереть и вот на тебе, вспороли брюхо, вставили какую-то хрень, и живи себе дальше! Может, ему это в тягость.
Джон и сам об этом думал однажды, на прогулке с Зеро. Посмотреть на него страдалец, тащится на поводке, приминая бледно-розовым брюхом сырую траву; ужас берет при мысли, что люди творят с животными делают их рабами своих прихотей, насильно держат в живых до Рождества. И детям, если вдуматься, на собаку плевать.
Не в тягость, а в радость. Сэм небрежно потрепал Зеро за ухом. Ему хорошо.
Полегче, Сэмми, полегче.
Хватит, ему же больно! возмутилась Хлоя.
Ради бога, угомонись! Сэм так качнулся на стуле, что тот жалобно скрипнул под ним.
Ну вот, взял и разозлил собаку, нахмурилась Хлоя. Зеро поплелся к замызганному креслу, служившему ему постелью, и улегся на подстилку из искусственного меха, поглядывая на них и вздрагивая.
Он нас ненавидит, сказала Саша. Лютой ненавистью.
* * *Каждый год под Рождество они смотрели один и тот же фильм. Джон откупорил бутылку красного и отнес в гостиную, ну и пусть никто уже не пьет, только он с Сашей. Линда сделала на плите попкорн, он чуть подгорел. Джон достал со дна миски несколько целых зернышек и перекатывал на языке, высасывая соль.
Включаем, сказал он. Пора начинать.
Все готовы? Где Саша?
Хлоя, сидя на полу, дернула плечом.
С Эндрю разговаривает.
Открылась входная дверь, Саша зашла в гостиную заплаканная.
Говорила же, начинайте без меня.
Вот что, Саша, съездим-ка завтра, приоденем тебя, предложила Линда. Торговый центр открыт.
Посмотрим, отозвалась Саша. Можно и съездить. И растянулась рядом с Хлоей на ковре. Телефон подсвечивал ей лицо, пальцы так и бегали, набирая текст.
Джон и забыл, что фильм такой длинный, совсем не помнил начало Флориду, побег с поезда. Один из актеров голубой, кто бы теперь сомневался! Генерал в отставке, гостиница, заснеженный Вермонт; Джон разомлел от удовольствия: гостеприимное Восточное побережье, где все здоровьем так и пышут. Почему они с Линдой не уехали из Калифорнии? Может, в этом и дело растили детей в слишком мягком климате, где времена года все на одно лицо. Куда бы лучше им жилось где-нибудь в Вермонте, или в Нью-Гемпшире, или в одном из соседних штатов, где нет такой дороговизны; дети вступили бы в молодежную организацию, окончили бы двухгодичный колледж, привыкли бы к простой, скромной жизни о такой он для них и мечтал.
Дети, когда были маленькие, любили такие фильмы старые диснеевские: «Поллианна», «Один-единственный подлинно оригинальный семейный оркестр», «Самый счастливый миллионер». Фильмы, где отец как бог когда он входит в комнату, дети его облепляют, виснут на шее, осыпают поцелуями, девочки визжат: «Ах, папочка!» и в обморок чуть не падают. А лица какие у старых актеров! Фред Макмюррей, тот, что играл в «Музыканте». Или он его спутал с актером из сериала «Маленький домик в прериях»? у них было подарочное издание, коробка с дисками, все серии пересмотрели. Там отец в каждой серии хоть раз да мелькнет без рубашки, а стрижка у него лесенкой, по моде семидесятых. Джон и книги те девочкам читал, когда они были маленькие, и про домик в прериях, и про то, как один мальчик сбежал из дома в горы, и как другой мальчик сбежал из дома в лес, как дети живут среди священной нетронутой природы, переходят вброд хрустальные ручьи, спят на ложе из веток и листвы.
На экране пел Дэнни Кей, танцевала блондинка в розовом классные у нее ножки! и Джон фальшиво подпевал, зная даже в темноте, по звяканью ошейника, что пес здесь, в комнате, пусть кто-нибудь выведет пса, кто-то из ребят. Ведь ради них Зеро и продлили жизнь. Ради детей.
Джон задремал. Фильм кончился, но телевизор так и не выключили. В бокале ни капли вина, все ушли, бросили его. Свет выключен, но гирлянда снаружи дома мерцает, озаряя комнату странным, призрачным сиянием. Джон вдруг испугался: что-то не так. И застыл неподвижно с бокалом в руке. Этот страх был ему знаком с детства бывало, лежит он внизу на двухъярусной кровати, сжавшись в комок, не в силах дохнуть от ужаса, и кажется, будто где-то рядом притаилась неведомая злая сила, подкрадывается к нему бесшумно. И на этот раз он подумал: вот она, явилась за ним наконец. Так он и знал.