«Я прошу Вас, придите со скрипкой»
Я прошу Вас, придите со скрипкой,
инструмент Ваш у нас не звучал.
А скрипичный звуки нас скрепкой
закрепят наш совместный причал.
Я устала без Ваших объятий,
я устала без Ваших очей,
буду музыкой Вашей объята,
не хватает скрипичных ночей.
Загорела слегка Ваша кожа.
Я, конечно, безумно скромна,
но для скрипки разложено ложе,
от любви затрепещет струна.
Встрепенется аккорд музыкальный,
утомленно сольются сердца.
Поцелуй, где-то рядом с бокалом,
а вблизи не увидишь лица.
Скрипка, скрипка, прекрасны минуты
чудной музыки будущих нот,
когда радости мощные путы,
утолили конфеты «Рот-фронт».
«Листает май свои листки»
Листает май свои листки,
раскрыв их видимо и зримо.
Заснули громкие звонки,
а я пишу неумолимо,
когда луч солнца упадет
косой линейкой на тетрадку,
когда поэзия взойдет
ко мне на стол совсем украдкой.
И отразят прожектора
мою энергию мышленья,
и чертежей моих гора
в цех отдадут свои веленья.
Люблю работу над собой,
над образом своих изделий,
за корпусом и за скобой,
такая масса сновидений.
А солнца лучик справедлив,
он водит ручку, карандашик
и создает души отлив
для вашей бабушки Наташи.
«С машин стихи не начинаются»
С машин стихи не начинаются,
поток машин лихой пейзаж.
За окнами кабины маются,
какой-то странный антураж.
И до Москвы идет лавина
сквозь суету соседних шин,
посмотришь вверх, а там кабина,
так едет множество машин.
А вот на выставке парадно,
здесь антураж совсем иной,
здесь за свой труд весьма отрадно,
никто не спорит за спиной.
Здесь много пышного созвездия,
аппаратуры и шум их,
а звезд из зеркала их бездна,
пленителен молчанья миг.
А из Москвы на электричке,
вагон забит, стоит багаж.
Здесь поневоле все сестрички,
от выставки один мираж.
«Прохладное лето лесной полосы»
Прохладное лето лесной полосы,
сквозь облачность редкое солнце,
но кто-то стоит у прибрежной лозы,
ногою касается донца.
А ветер тревожно бежит по спине,
по коже с приятной прохладой.
И кто-то мешает качаться блесне,
а может быть, так все и надо.
Прохладное лето лесной полосы
вдруг стало безветренно жарким.
И сразу на лицах краснеют носы,
и всплески воды нам подарки.
Прибрежные тропки пружинят легко,
трава прилегла под ногами,
и ветер уже обдувает виски,
такая картина веками.
А если немного глаза приподнять
увидишь белеющий город.
Нам просто века на тропинке обнять,
а ветру проникнуть нам в поры!
«Лес блаженно источал»
Лес блаженно источал
волны свежего тумана
и в объятья заключал
шеи точно талисманы.
Две семерки. Ясный день.
Чуть прохладно, но не очень.
В ясный день уснула лень,
и тумана светит проседь.
Я печалилась о Вас,
дорогой мой современник,
был в печали некий фарс,
или мысли о замене.
То ль Вас в гости пригласить,
то ли Вас оставить вовсе,
наши чувства не гасить
о туман совместной злости.
Жить нельзя мне без стихов,
жить нельзя без зимней вишни,
малое число грехов
одиночеством и вышло.
«Скоро леса окунутся в росу»
Скоро леса окунутся в росу,
сбросят свою молодую красу.
Кисти рябины и клюквы не рвать,
будут они еще зимушку спать.
В городе нет ни листвы, ни весны:
камни, асфальт, лишь плакаты красны.
Шапки одели так, значит зима,
а нет людей не узнаешь сама,
что за погода в Москве за окном?
Мало машин? Это знак перед сном.
Вот, что такое искусственный куст,
тот, что стоит у дверей нежно-густ.
Казусы света скрывает метро,
рядом с метро открывают бистро.
Арки надменные каменный свод,
и пешехода полоски нам брод.
Можно сказать, что бывают дожди,
или снежок говорит: «Подожди».
Кто-то прочтет, скажет: «Ну, из села!»
Нет, из Москвы, где листва весела.