Ложись-ка, баба Нюра стояла над ней, размахивая веником.
Оксана не стала сопротивляться, она сползла на полку и растеклась на ней в ожидании хлестких очищающих ударов.
Баба Нюра резво и мягко начала околачивать ее ноги, бедра, спину, с каждым разом усиливая и учащая удары. Маленькая, юркая старушка с высохшей грудью не щадила молодое упругое тело и хлестала, что есть сил. А сил у нее было много. Она стегала веником так, что боль обжигала и тут же разливалась истомой по телу, которое жаждало еще и еще.
Перевертайся
Оксана перевернулась на спину, подставляя теперь под жгучие ветки и мягкие листья березы свою грудь, живот и кудрявый лобок. Баба Нюра медленно провела веником по телу ее. Туда-обратно. И еще раз. А потом начала шлепать, хлестать и пробуждать дикие желания в молодом спящем теле. Девка только успевала ойкать и просить пощады. Но баба Нюра не обращала внимания на стоны своей подопечной и продолжала оставлять красные следы на распаренной коже. В какой-то момент она остановилась, чтобы отдышаться и снова принялась за работу.
Вместе со жгуче-сладкой болью Оксана чувствовала, как что-то происходит с ней, с ее телом, с ее лоном, горящим и пульсирующим. Но она пока не могла понять плохо это или хорошо, больно или приятно, ангел просыпается в ней или черт. Она просто подчинилась бабе Нюре, позволяя бить ее с мыслью о том, что той виднее, как вытравлять привязки к молодым ухажерам.
Вставай и на двор
Оксана едва поднялась на ноги, кружилась голова, тело все горело и хотелось пить. Она открыла дверь и вышла на улицу, где упала в рыхлый свежий снег и стала качаться в нем, постанывая от удовольствия. Баба Нюра с ушатом холодной воды подбежала и плеснула на разгоряченную девку, та от неожиданности не успела ахнуть, тут же подскочила и под хриплый смех старушки забежала в баню.
Что? Хорошо?
Баба Нюра думала, сердце станет.
Хорошоооо. Сердце как раз привязки все рвет сейчас. Исцеляется. Ложись-ка
Еще?
Давай, давай, милая
Баба Нюра опять отходила мыльным березовым веником молодое жаркое тело и снова выгнала Оксану во двор по снегу бегать и натираться его полезными хлопьями. Розовая, пышущая и счастливая девка приплясывала вместе с бабой Нюрой под любопытствующим взглядом юного месяца. Она смеялась и радовалась чистоте своей и свободе.
Похлопай и меня, Оксана, попросила баба Нюра, располагаясь на краю лавки.
Оксана взяла веник, смочила его хорошенько и прошлась по сухому старушечьему телу, наполняя его силой, влагой и красотою. Никогда не думала Оксана, что старость может быть такой притягательной. Она манила и ворожила ее взгляд и мысли. Наполненная мудростью жизни, дивной историей и магической силой баба Нюра расцветала на глазах. Ее кожа разглаживалась и блестела в свете полумесяца и хоровода звезд. Казалось, что она одна из них, спустившаяся ненадолго помочь Оксане справиться с ее душевными ранами.
Ожившие и расслабленные они вернулись в хату, где на большом столе лежало одеяло и маленькая подушка. Баба Нюра успела все устроить, пока Оксана парилась на самых верхах.
Кто-то помер? спросила девка, испугавшись такому покрытию стола.
Лезай и ложись, милая. Будем умертвлять в тебе Гришку и рождать тебя в зарю новой и чистой. Без всяких помоев
Страшно что-то мне, баб Нюра
Выпей сначала отвару, чтоб испуги все снять и полезай на стол, протянула она испуганной девке плошку с пахучими травами.
Оксана выпила горьковатый настой и легла на стол, прикрывшись лоскутом льна, что лежал на подушке. Она закрыла глаза и прислушалась.
Баба Нюра начала петь колыбельную и чуть покачивать, убаюкивать девку, разомлевшую и розовую после доброй бани. Слов было не разобрать, но становилось хорошо и сладко на душе от ее голоса и напева. Хотелось улыбаться. Запах трав и масла разлился в воздухе и пьянил приятно, успокаивая последние тревожные мысли. Оксана глубоко вздохнула и провалилась в полузабытье.
Оксанушка, голуба моя
Она открыла глаза и увидела Гришу. Он гладил ее плечи, руки. Целовал пальчики и смотрел на нее сквозь туман влюбленно и так ласково, как никогда раньше не глядывал.
Гриша, выдохнула она и протянула к нему руки, чтобы обнять.
Лежи, отдыхай, Оксанушка
Он погладил ее по щеке, закрыл ладошкой глаза и поцеловал в губы. Его язык скользнул в ее приоткрытый рот и прошелся по зубкам, потом по небу и по ее живому язычку. Приятно было целоваться и волнительно. Она обняла его за шею, но он тут же освободился и посмотрел в ее мутные глаза.