Дабы твой «косяк» не втянул наш Комбинат в некую щекотливую ситуацию, связанную с судами, разборками с братвой и так далее. В общем, нам следовало от тебя окреститься, разорвать с тобой всякие связи и отношения. Сам виноват, сам и расхлёбывай
Однако учитывая ценность сведений, которые ты нам предоставил в процессе сотрудничества, я всё же оставлю тебя на службе. Отработаешь ещё несколько вахт, выполнишь последнее наше задание, получишь хорошие премиальные, которых наверняка хватит на то, чтоб затаиться, уехать, пропасть, примерно на полгода потеряться из вида. После чего, ты наверняка нам вновь понадобишься. Ведь рано или поздно в городе объявиться новый Бах, новый майонезный цех. Свято место, пусто не бывает
Осталось дело за малым. Посвятить меня в суть моего «последнего задания» усмехнулся я, остро почуяв, как меня пытаются «поиметь», втянув в какую-то грязную авантюру.
Задание не сложное на сей раз заговорил уже Соколов. Необходимо дождаться, когда на «Омичке» будет свой санитарный день. После чего, тебе следует проникнуть в цех и вколоть в один из шлангов вот это.
Сашка протянул мне небольшую коробочку с тремя одноразовыми шприцами, заправленными некой тёмно-коричневой жидкостью.
Что в шприцах? поинтересовался я.
То, о чём я ранее тебе и говорил. Разбавленный мазут ответил Николай Иванович.
Почему их три?
На всякий случай. Мало ли Потеряешь, испортишь. Сделаешь всё правильно, и я в долгу не останусь. Денег хватит на пару лет безбедной и беззаботной жизни. Если ж ты откажешься, я сам сдам тебя Баху
Глава 11
После посещения пищевого комбината «Амурский», следующие две недели я ходил словно в воду опущенный. Мне наконец-то указали моё истинное место, роль «шестёрки», обязанной исполнять любую прихоть барина. А ведь я, признаться, считал себя едва ли не героем в глазах руководства «Амурского»; что-то вроде последней надеждой в борьбе с более сильным конкурентом, которым я непременно считал Баха. На деле ж оказалось, что дела обстоят совершенно иначе. С момента визита на «Амурский» изменилось и моё отношение к жизни, отныне она казалась мне весёлой и бесшабашной, которой я наслаждался прежде.
От меня уже не требовали собирать информацию в пользу «Амурского», я просто нёс службу обычного вахтёра. И фактически непрерывно думал о выданном мне поручении.
Честно сказать, мне вовсе не хотел уходить с предприятия, к которому я успел привыкнуть, прикипеть всей душой, со многими из сотрудников фабрики успел основательно сдружиться.
Мне вовсе не хотелось им напакостить, тем более, в столь жестокой форме. За три прошедших месяца, эти люди стали мне намного ближе. Шиловский так и вовсе превратился, чуть ли не в давнего приятеля. Во время моего дежурства, он частенько зависал у меня на проходной, болтал о каких-то пустяках, интересовался всё ли у меня в порядке, чем живу, чем интересуюсь.
С другой стороны, нанимали меня совершенно иные люди. В конце концов, они платили мне деньги, обеспечивали мою безопасность. Именно им, своим незримым покровителям, в первую очередь, я и был многим обязан.
Ко всему прочему, меня непрерывно терзала мысль о том, что в тех шприцах мог быть и вовсе не мазут. Вдруг под видом «нефтянки», в шприцы закачали некий яд, который мог запросто унести жизни сотен, а то и тысяч моих земляков. Ведь как мне показалось, директор пищекомбината «Амурский» был способен на всё, в том числе и на самые кардинальные меры. Типичный капиталист, ради прибыли готовый идти по головам. По трупам. Преследуя свой корыстный интерес, Николай Иванович мог в лёгкую сдать меня, тому же Баху Как, собственно, мне однажды и было обещано.
Пожалуй, с экономисткой я действительно, несколько погорячился. Именно с её мнимого разоблачения всё и началось. Я неоднократно ловил за собой слежку. По этой самой причине мне и пришлось полностью исключить любые контакты, как с Ириной, так и Соколовым.
Если слежка за мной была организована по приказу Борисенко, то и не хрен ей было знать о моих друзьях, истинных работодателях и любовницах. То есть, о том, из чего, собственно, и состояла моя личная жизнь. На какое-то время мне пришлось создать вокруг себя полный вакуум, в котором я и мариновался в собственном соку, доводя свои страхи и сомнения до невероятных гипербол, а психику едва ли не до полного помешательства. На протяжении двух недель, по сути, я размышлял лишь над одним единственным вопросом: как мне поступить?