Ты бы еще карикатуры на училок туда сохранял. Скрытый раздел тебе на что, балда?
Женя махнул рукой.
Ладно, расскажешь потом.
Эпизодом короткого, шумного, но не интересного кино прошла перемена. Никто его не трогал, не пытался заговорить, только сочувственно поглядывали издалека. А затем пришел Сергей Григорьевич. Он посмотрел на Женю поверх очков и вошел в кабинет, за ним в приоткрытую дверь юркнула Лариса Сергеевна. За дверью громко говорили, но разобрать, что именно было нельзя. Женя подбрасывал на руке ненавистную карту памяти. Он скрыл пальцами первые и последние буквы фамилии на ней, между пальцев проглядывало слово «ври».
Зайди, велела Лариса Сергеевна, приоткрыв дверь. Ее лицо было красным.
В кабинете директора было светло и прохладно. На окне пылился кактус, а за окном блестело зимнее солнце, отправляясь к краю неба. Над далекими пятиэтажками замерли белые облака, а крыши искрились от хрустящего снега.
Вот, полюбуйтесь на него!
Женя стоял у края стола, а за другим его концом возвышался в своем кресле Сергей Григорьевич.
Лариса Сергеевна выхватила карту памяти из пальцев Жени и громко положила перед директором. Стук метала о полированный стол отозвался в его ушах глухим эхом.
Вот это она и есть? тихо спросил директор.
Лариса Сергеевна кивнула. Она не любила директора, считала его мягким к ученикам и несправедливым к учителям, а, точнее, к ней, но вынужденно уважала.
И что же там? Ответишь мне, Женя?
Певичка. Иностранная певичка! выпалила учительница, не дожидаясь ответа.
Женя переступил с ноги на ногу.
Вообще-то она актриса, тихо сказал он, почти бесшумно.
А вы спросите, где он взял эту фотографию. Не иначе как сохранил с закрытого канала. Не удивлюсь, если в их семье смотрят закрытые каналы, учитывая, что его отец работает в консульстве, последнее она сказала, будто плюнула. Допустим. Но хранить это на личной карте, это уж слишком. И я вам больше скажу необходимо проверить личные карты памяти всего класса, а может быть и всей школы.
Сергей Григорьевич снял очки и потер пальцами глаза.
Ну, это вы уже перегибаете, Лариса Сергеевна.
Неужели? А вот этому парнишке через пять лет будет восемнадцать и карту он получит пообъемнее с закрытым разделом покрупнее. Что у него там окажется на ней, вы представляете. А если это будут гол, она запнулась и мельком глянула на Женю. Тот молча стоял и перебирал пальцами.
Нет, определенно нужно взглянуть на его скрытый раздел.
Ну, вы же знаете без меня, что это возможно лишь с санкции народного суда.
Лариса Сергеевна открывала и закрывала рот, готовясь сказать что-то еще.
Вот что, оставьте нас ненадолго. Я должен поговорить с учеником.
А вы уж поговорите! Поговорите!
Когда закрылась дверь, стало тише. Сергей Григорьевич снова надел очки и принялся разглядывать карту памяти.
Пять мегабайт. Ого! Заграничная?
Папа привез.
Понятно. А стандартная где?
Отказались. Папа заявление писал.
Директор понимающе кивнул и вернулся к карте.
Лучшее детям, значит.
Женя пожал плечами. За окном стремительно темнело.
Ты хоть знаешь, как зовут эту актрису?
Одри вроде. Сергей Григорьевич, я не специально! начал было Женя, но директор остановил его жестом.
Одри. Мне нравились фильмы с ней. Она хорошая актриса и фильмы хорошие. И многие девочки, думаю, хотели бы подражать ей, но закрытые каналы смотрят не во всех семьях, Женя. Скажи, тебя кто-то попросил достать снимок? Кто-то из девочек?
Женя промолчал.
Ладно. Может, ты просто хотел похвастать, что на вашем телевизоре есть доступ к зарубежным фильмам. Я это осуждаю, но это не преступление. Просто мальчишество.
Женя кивнул.
Хранение информации большая ответственность, Женя. И к этому нужно подходить серьезно и со всей ответственностью. Одри чудесная актриса и, возможно, прекрасный человек, но фотографиям с ней не место на личной карте памяти, понимаешь? Даже в секретном отделе. Эта карта, он поднял блестящий прямоугольник перед собой, твой багаж знаний. Книги, личные данные, заметки. В перспективе конспекты лекций, диплом и диссертация, научные труды. Это вещь, которая должна помочь тебе стать лучше, чем может быть человек.
Сергей Григорьевич запнулся и отвернулся к окну. Он выглядел старым.