Голодно жилось в интернате, спасались посылками из дома. А что мне из дома могли прислать? Урюка, груш сушеных да сала. На кухне в столовой стояла кастрюля с хлебом, хлеб брать никто не запрещал бери, сколько хочешь. Хлеба наберешь, сверху салом прикроешь жить можно, тем более, что делились друг с другом, дружно мы жили. Один у нас только не делился, из богатых был, из зажиточных, ему из дому много разного добра присылали халву, вафли, конфеты шоколадные. Он их тайком под одеялом ел, чтобы мы не унюхали, у слепых-то обоняние ого, как сильно развито. Один он такой у нас был, но о нем речь впереди.
Что-то как-то неровно у меня получается, перескакиваю с одного на другое, хотя, лет-то сколько прошло, начнешь вспоминать, то одно, то другое выплывет цепляется друг за дружку, а рассказывал я про распорядок.
Ну, значит, пообедали мы и строем на улицу гулять, и воспитательницы с нами сильно не морочились еще чего, книжки им читай, игры с ними играй за руки взялись и вокруг клумбы, и строем, конечно. Это если дождь не шел или было не очень холодно, а как непогода или натворили чего, нас из столовой опять в класс, и тогда читала нам Подруга какую-нибудь нудную книгу, в библиотеке-то нашей интересные книги откуда, разве кто что из дома привезет про шпионов, диверсантов: «Тарантул», например, «Зеленые цепочки» или про индейцев «Зверобой» Фенимора Купера. Только Купер под запрет попал Подруга сказала, что нельзя, он, видите ли, буржуазный писатель.
В младших классах у нас после уроков, с пяти вечера до семи, домашнее задание, а потом на ужин и опять строем. Домашнее задание делали быстро, минут пятнадцать-двадцать, и готово! Один, кто побашковитей, решит, нам продиктует, мы запишем. Уроки сделали, и пошла резня в шашки, домино, ну и шахматы. В шахматы мало кто играл, уж больно игра заумная и играть долго, а вот шашки и домино это да! У нас даже первенство интерната проводили по шашкам, и по шахматам тоже, но все-таки больше играли в шашки и на соревнованиях играли все, одной кучей, от первого класса до последнего, возраст не учитывался и, бывало, что чемпионом становился кто-нибудь из младших классов.
А то ли во 2-м, то ли в 3-м классе начали мы на коньках и на лыжах кататься. Все, и тотальники тоже. Конечно, нам сначала рассказали, что и как, показали, обучили, а уж потом выдали коньки и они нам как-то больше полюбились, чем лыжи. Каток у нас был, небольшой, но был. Физрук в начале зимы его заливал, снег нападает, мы его лопатами чистим. Лопаты фанерные, широкие, на лед пехло́ поставишь, прижмешь, чтоб не прыгало и бегом! Скорость набрал, дальше скользишь в валенках по льду с лопатой, снег собираешь, покуда в бортик не упрешься. В бортик уперся все, приехали бери снега больше, кидай дальше! Бортики мы старались делать повыше и, бывало, на конках разгонишься, зарулишь в него сослепу, навернешься со всего маху и ничего, не больно. Водили нас, как повзрослее стали, на городской каток, большой такой, с музыкой, и мы там катались вместе со всеми, и я вам скажу ничего сложного, главное в течение попасть, все, как правило, по кругу, в одну сторону едут. Я первый раз поначалу не понял, против течения погнал, с каким-то зрячим столкнулись, оба бо́шками об лед, да крепко так, да больно! Он встает, да на меня и видит, что я слепой сильно удивлялся надо же слепой и на коньках катается! И уж если про физкультуру, про спорт вспомнил, то и про физрука обязательно надо сказать хороший, в общем, был мужик. Бывает, заболеет Воспитутка наша, а мы и рады когда она болела, ее подменял физрук и что он там говорил, как договаривался, только ужин в его дежурство был что надо по семь тарелок борща за раз съедали, да еще с хлебом вот это житуха! Пузо, как барабан! А как Подруга дежурит, из столовой идешь что ел, что не ел.
И с домашним заданием тоже физрук видит, мальчишка сделал уроки, проверит и: «Чего сидишь? Бери коньки, иди катайся». С понятием был мужик. Курить нас отучил. Была в интернате голубятня, директор себе завел, любил он с голубями повозиться, очень любил. Ну и корм для них тоже, понятно, откуда с нашего стола и, казалось бы, чего проще взять да подсыпать птичкам чего-нибудь, с голодухи отомстить директору, только мы понимали птицы-то причем?
Голубей мы не трогали, мы за голубятней курили, на перемене или после уроков враз как зашабим, ну и дыму от нас, наверно, порядком было. Физрук раз нас застукал, второй и предупредил, что третьего не будет, еще раз увидит, по башке всем надает. Одного увидит одному, двух двум, десять увидит, значит, все десять получат. Мог. Он мог и десятерым вломить, здоровый мужик был, но для нас у него было другое наказание соревнования. Провинился отдыхай! И для нас это было действительно наказанием готовишься, а провинился всё, до свидания, никаких соревнований! Обидно.