Изо дня в день он видел, как лицо обрисовывается в зеркале. Иногда внезапно под этими чертами проступала мимика Блена. Но Блена отшлифованного, искаженного и такого далекого. Даже блеск в глазах практически пропал, как маленький уголек, готовый погаснуть под слоем пепла.
Поль Вермерен находил время для всего и все любил делать — готовить, гулять, читать, укрывшись пледом. Вечером посидеть у камина, ночью просмотреть фильмы, с утра поваляться в постели, а в любое время дня принять горячую ванну. Выздоровление даже позволило ему провести некоторые опыты, проверить старинные мечты, разгадать некоторые тайны. Его всегда интересовало, как этот предмет может держаться в воздухе, крутиться вокруг своей оси, прочертить дугу, полностью изменить траекторию и вернуться в руку. Вероятно, он не был слишком стар, чтобы творить чудеса. Каждый день он в одиночку учился бросать бумеранг, сверяясь с открытой книгой у ног. В этом движении ему виделась смесь науки, элегантности и смирения перед природой, способ воздать должное таинствам физики, которая увлекала еще первобытных людей. Как настоящий абориген, Поль пытался понять качество ветра, подружиться с ним, обогнуть деревья ловкой дугой. В самом начале обучения, когда бумеранг улетал неизвестно куда, Поль терпеливо, как искатель подземных родников, прошагал километры по лугам. Местные приветствовали его, наблюдали, как он кидает свой бумеранг, усмехались — что за прихоть? Может, последний писк в Париже? — ни на секунду не догадываясь, что этот человек воспроизводит ритуальный жест, гораздо более древний, чем существование тракторов, коров и, может быть, даже зеленой травы.
«Увидимся в „Д60“, скорее всего это будет последний раз», — сказал ему Жюст утром «Д3О». Явно гордый делом рук своих, доктор спросил у него, может ли он сфотографировать его, чтобы производить впечатление на будущих клиентов. Скрепя сердце Вермерен отказал. Он проехал на машине под окнами квартиры на Конвенсьон, ему было любопытно, сдали ли ее уже, потом остановился на минутку перед кафе, где они встречались с Надин. Последний раз они разговаривали в «Д5». К тому моменту они уже четыре месяца как расстались.
— Как дела?
— Нормально.
— А я не помню это синее платье.
— Я увидела в нем Анну и решила купить такое же. Она просила тебя поцеловать.
«Нет, она не просила меня поцеловать, она считает, что мне нужно лечиться. Она твоя лучшая подруга, ее можно понять, она на меня злится».
— Напомни ей, что мой брезентовый пыльник все еще у нее. Мне нравится эта тряпка.
«Об этой мелочи ты вспомнишь в полиции. Человек, который требует вернуть старый брезентовый пыльник, не собирается исчезать».
— Что будем делать со страховкой?
— Можно я еще пару месяцев попользуюсь твоей, пока снова не начну работать?
— Ты собираешься вернуться к работе?
— Мне надоело болтаться без дела.
— Скучно?
«Удивлена? Я пытался сделать вид, что мои ночные эскапады меня увлекают. Даже немного переборщил. Ты пыталась понять, заводила разговоры о кризисе среднего возраста, желании столкнуться с опасностью. Развитие событий показано, что ты была права».
— Возможно, я снова займусь «Синей рамой».
— Если у тебя проблемы с квартирой, я могу пока одолжить тебе денег.
— Спасибо, не надо, у меня пока осталось немного.
«Ты прекрасно знаешь, что я занимал деньги у приятелей, и они были уверены, что никогда их больше не увидят. Они говорили тебе об этом, собственно, в этом и состояла цель операции».
— Давай ты не будешь придуриваться передо мной! Если ты в долгах…
— Долги? Какие долги?
— Похоже, ты продолжаешь играть… «Отличная работа!»
— Брось, Надин… Поговорим лучше о тебе.