Но рано или поздно, кризис всемирного потопа или мандаринового дефицита наступает для всех, и уездный город Сен-Тропе в этом плане не исключение.
Остаётся искренне пожелать этому большому кораблю в его большом плавании успешного мозгового штурма всем его гребцам. Особенно при девятом вале!
Глава IV
Внезапно дверь в овальный кабинет мэра уездного города Сен-Тропе распахнулась, и на пороге появился конферансье, который пронзительно объявил:
Виктория фон Моргенштерн!
Что делает конферансье в здании мэрии, спросите вы? Работает по совместительству на полставки! А кому в уездном городе Сен-Тропе нынче легко?
Яркая, как вспышка кометы, она влетела в красном деловом костюме на самом пике заседания рабочей группы. Её изысканные манеры, шляпка и вуаль так загипнотизировали Бефола, что он даже не заметил, в какой момент она увлекла его безвольное тело к себе расквартировываться. И несмотря на то, что эта женщина в красном имела репутацию роковой среди мужчин, он покорно последовал за ней, зная ещё кое-какие детали из её биографии.
Она умна, красива, получила безупречное образование в лучших университетах для избранных и самоотверженно любила своих четверолапых питомцев, спасением которых и занималась. На щедрые пожертвования тайных покровителей она содержала приют для ленивцев, которых в округе благодаря ей развелось немыслимое множество. Её фонд тратил огромные деньги на то, чтобы найти дом для этих милых и медлительных блоховозов.
«Благими намерениями вымощена дорога в ад» это вряд ли можно сказать про Викторию фон Моргенштерн, потому что ещё ни один ленивец во всём мире не вернулся обратно, а, скорее наоборот, забрал всю свою родню к себе.
«Какая крайне редкая фамилия? Нечасто такую услышишь в наших краях», призадумался тогда Бефол от всей этой информации.
Его терзали смутные догадки о её родословной, уходящей корнями в Октоберфест или вечнозелёные сибирские джунгли, где в лесах так много диких-диких обезьян, которые собирают кедровые орехи.
Замок Виктории фон Моргенштерн находился всего лишь в часе езды от городской ратуши.
Был ли Бефол при этом заинтригован в пути? Возможно да, если отправился в такое однозначно странное путешествие ради неопределенного материально благополучия. Никогда не знаешь, к чему приводит личная переписка. Но в альтруизм всегда проще поверить, чем объяснить.
А пока колеса электрического экипажа мчали по брусчатке старинных улочек, за окнами проносилась придорожная весна во всем её буйстве цветения рододендрона и пения неугомонных птах.
Должно быть, выглядело это невероятно красиво, если бы не ощущение тревоги, повисшей в воздухе эфире, сотканном из еле уловимых перемен.
Какой-то горбатый и волосатый садовник Квазимодо ловко открыл внушительные ворота родового замка.
Возможно, это один из тех самых смышленых потомков этих ленивцев, подумал Бефол.
Интересно. Как там сейчас Петров со своей молодой женой? Не знают, поди, что я мотаюсь в командировке, по всем этим старинным злачным местам, с теплом вспомнил о своём друге Бефол и вылез из кареты с чемоданчиком из крокодиловой кожи.
Эх, красотища! Но работы здесь явно непочатый край, пробормотал он, глядя на старый зловещий трехэтажный замок, возвышающийся над изящной фигурой его хозяйки.
Красные кирпичные стены были зачем-то увиты ядовитым плющом. Похоже, он облюбовал их не просто так, и при свете заката это выглядело немного зловеще.
Замок надвигался своими мрачными очертаниями.
Ему показалось, что он соглашался с ним, еле заметно кивая на ходу своими остроконечными шпилями.
Смеркалось, а когда они преодолели живописный сад в английском стиле, главным украшением которого была гильотина, то и вовсе стемнело.
У главного входа их встретил, невесть откуда взявшийся конферансье, который торжественно объявил:
Добро пожаловать в родовой замок Моргенштернов. Идеальное место для грёз!
Ну, и работка у человека, подумал Бефол, Гостей встречает, как хоронит.
Дворецкий, похожий на того же ленивца Квазимодо, но в парадной ливрее, легко распахнул изящные двери с ликом медузы Горгоны.
Старый замок бесшумно укрыл своих припозднившихся посетителей, казалось, для самых ужасных кошмаров в фантазиях его соседей.