стереочтение
За каждой буквой
километры звука.
За каждой строчкой
гигабайты мысли.
И если вопросительным зависло
ищи знаки.
И если восклицательной заточкой
прорежет глаз через ушную раковину
шевели серым
веществом.
С мерой
полной.
Суть вещи в том,
что не является вещью снаружи.
Ищи. Обнаруживай
пятимерные смыслы.
Смыль
внешнее. Сотри.
Внутрь себя смотри.
Заветное
Богу-богово
Если ты бог,
из себя сотворивший Адама,
для нового «мы» в добро (!),
не пощади бок:
вынь из нутра самое
важное ребро.
Самое цельное и крепкое
без соскоблины чёрной метки!
Именно то, которое
явью снова
будет держать опорой
вящего «мы» основу.
Для корневища рода
свою не щади природу!
И разотри в ступке
в пух и прах!
Будущие поступки
соль в руках!
В сверхзвуковые смыслы
прошлого коромысло!
Праху добавь сердца
тепла вдохни!
Но, запирая дверцу,
ключи храни.
Ключников нынче мало.
И расцвети алым!
Не экономь на венах
для будущего колена.
Если ты бог
создавая свою Еву
не пощади бок,
не пощади чрева!
Вхождение
Время сгустило плотность.
Праху оставив тленное.
Время открыло рот. Есть!
Кровью вскормить гения!
Путь из земли да в землю
Не для меня. Приемлю.
Кровью сочится слово
По позвонкам в небо.
Сроком земным условным
Стану для неба хлебом.
Стрелки
срослись в стрелы.
Руки
сплелись в звуки.
Стрелки в руках мелом.
Звуки бельмом гулким.
Время настало вере
Вечность вдавить в виски.
Время открыло двери
В Ершалаим ПОЭТский.
Время тугим замесом
Тысячелетье в час!
Барышни-поэтессы,
Я покидаю вас.
В коридоре Времени
девять дней до исхода
девять дней до исхода.
и сорок ав
позади
утекает
в песок.
испарённую воду
пустынных глав
в груди
замыкать срок.
время сбрасывать ношу тел
балласт
затрудняет ход.
обновлённостью
наш удел
в девятый войти восход.
забрюхатив барханом,
печь
крематория,
ржавя пасть,
шкуру прошлого будет жечь!
наше рабское
жрать
всласть,
отрыгнув иллюзорный жом
тот, что в сладкое мажет рот
тельценосным сном,
миражом!
нам без шкур за громом вперёд!
девять дней без огляда
камни
в ногах
крошить.
не моли о пощаде.
так надо.
Он так решил.
девять сумерек нам до дома.
ночь,
не дрожи!
девять суток застряли комом.
только бы пережить!
девять дней до земли,
в которую
держим
путь.
девять дней до исхода.
не дли!
эти бы
дотянуть.
песочные часы
чёрного мрамора крошки
в перистом небе висят
крайнего срока гирей.
ровно на двадцать четыре
в два раза по шестьдесят
(и ни секундой больше!).
в выдержанном вине
зимнего чана
прокипячённые.
(о чём вы?
набравшиеся до отчаяния
за девяносто дней!)
поворачиваясь то одним,
то другим боком
вселенскую наготу прикрывая личным
высушиваются выпотрошенным
солнцепёком:
двустранным столичным.
(песочек назвался пророком?
значит жди своего срока!)
открывается в полночь ров.
ноль-ноль на швейцарских.
циферблатные к чёрту! швы!
и по талии коридора миров
перетекает царство
секунд живых.
здесь песок даст камням фору!
смело
в руках мни!
бесконечность всего лишь форма,
создающая тело
времени.
Демон Максвелла
В поднёбии звук дрожит
Ей шёл сорок первый.
Она сорок первый встретила,
когда полюбила жизнь.
Танцуя на кончике нерва
новью взахлёб бредила!..
Радуйся, детка! Радуйся,
пока не заметила
висящего под числовым градусом
знака смерти
Он был сорок первым снизу
и первым сверху.
Почти невинным
Казалось ей в той прорехе
солнце луну близит
сшивать пуповину.
Казалось ей счастье соткано!
Лепестками вышито:
«Плыви по небесной выши ты,
моя лодка!»
Казалось дана ей ось
Державная!
С болью покончено самосожжением.
Но было рано
И двадцать вторая данность
ранами
Дня Рождения
впаялась в атомы демоном!
Заржавила!
Впечатала алым в историю,
окровила и обескровила.
И в жанре классического хоррора
Демон Максвелла в её теле хозяйничал
как в ничьём!
Адом чадил в грудине,
запретив колокольный звон.
Сжимая виски льдиной,
гнал разум на выход:
Вон!
И не верил никто в ту червлёную пору
в её будущее впереди.
Но она поднимется и победит
в битве уицраоров.