5-го мая. Сегодня, Гази-Магомет с прочими горцами выехал в Темир-Хан-Шуру. Отъезд его был назначен на другой день отъезда Магомет-Амина, т.е. 3-го числа; но вследствие оказавшихся разного рода неисправностей относительно дорожных сборов, Шамиль отложил поездку до 4-го числа. Утром же этого дня, он прислал просить меня к себе для сообщения одного очень экстренного обстоятельства. Отправившись тотчас же на свидание, я был встречен вопросом: есть ли у нас такие нехорошие дни, в которые нельзя делать ничего важного? Я ответил утвердительно и назвал понедельник.
У нас тоже есть такие дни, сказал Шамиль и потом поспешно спросил: а, что можно ли отложить отъезд Гази-Магомета да завтра: не составит ли это разницы? Начальство не будет за это сердиться на нас?
Я поспешил успокоить его и потом спросил какой день считается у них черным? Таких три дня, отвечал Шамиль: воскресенье, понедельник и суббота; но из этих дней суббота самая черная: в этот день мы ничего важного не предпринимаем.
Из дальнейшего разговора оказалось, что у горцев (надо полагать, что и всех мусульман) есть и легкие дни. Их два: среда и четверг. Среда пользуется такою привилегию, что если мусульманин будет брить голову сорок сред сряду, то из него непременно выйдет человек ученый, который со временем поглотит всю книжную мудрость. Из числа членов семейства Шамиля, только один Гази-Магомет исполнил это в точности, и на этом основании пользуется репутациею ученого человека. Впрочем, он действительно обладает большим запасом знаний. Что касается четверга, то этот день считается самым легким и удобным для начала всякого рода сложных предприятий, и Шамиль всегда вступал в поход против нас не иначе, как в четверг.
5-го мая, когда, по последнему назначению Гази-Магомет должен был выехать, приходится в четверг, но и четвертым числом была среда, которая, кроме своей «легкости», есть день весьма знаменательный для мусульман вообще, а для Гази-Магомета в особенности. Я отметил это Шамилю, и спросил, не потому ли он назначил для отъезда четверг, что этот день, быть может, в особенности благоприятствует путешествующим? Шамиль отвечал, что и среда очень хорошее для этого время, но что именно нынешняя среда, 4-го мая по нашему стилю, считается у них самым тяжелым днем в целом году, потому, что в этот день случилось ужасное событие, явившее собою весь гнев Бога на преступных людей. Вслед за тем, исполняя мою просьбу, Шамиль рассказал мне легенду, про которую, по его словам, он совсем было позабыл, но к счастью, просматривая вчера свои книги, снова напал на нее. Сущность легенды заключается в следующем.
Во времена давно минувшие, «еще задолго до Евреев», в Арабистане, лежащем по близости Египта, проживал пророк Самуд, посланный Богом для удержания жителей этой страны от греха, в котором они постоянно пребывали. Исполняя свое назначение, пророк Самуд проповедовал людям заповеди Божие и учил их жить таким образом, чтобы угождать Богу. Не взирая однако на всегдашние напоминания и поучения, жители Арабистана не только не оставляли преступного своего поведения, но укрепляясь в грехе, побуждали посланника Божия на проповеди более суровые, обратившись под конец в угрозы и обещания вызвать на преступников возмездие свыше. Но вместо покаяния и исправления, жители Арабистана совсем оставили Бога и до того предались разврату, что привели пророка в ужас и негодование и он, убедившись в бесполезности своих увещаний и необходимости наказания преступных людей, начал молить Бога о ниспослании на них кары. Тогда Бог приказал подняться такой сильной буре, что действие ее были раскрыты все дома и подняты на воздух бывшие там люди. Порывистые вихри долгое время носили преступников по всей стране, и не затрудняясь встречными препятствиями, продевали их сквозь всякие отверстия в домах и деревнях также свободно, как нитка продевается сквозь ушко иглы. Гнев Божий окончился только с истреблением всех людей и всего, что было ими создано.
Рассказ этот сопровождался большим одушевлением, заметным как в словах, так и в жестах Шамиля. Он закончил его вопросом: можно ли, после этого, решится начать в столь несчастный день такое далекое путешествие, какое предстоит Гази-Магомету и о которое к тому же имеет в своем основании весьма неблагоприятное для него условие, именно: самую тяжелую неизвестность.
Не надеясь опровергнуть такого довода, я вполне согласился с Шамилем, чем по-видимому доставил ему большое удовольствие.