Меня же тянет усмотреть за использованием понятия «свойства» разговор о природе того, что порождает способности. И это явно не личность. Разный рисунок способностей, безусловно, отражается в различиях личностей. Их даже можно по этим отличиям различать и описывать. Но что есть среда, в которой возможны способности? Свойствами чего они являются?
Сам Платонов дважды после этого выпускал словари в 1981 и 1984 годах, но определение способностей использовал в них одно и то же:
«Способности (психические) качество личности, определяющее успешность овладения определенной деятельностью и совершенствование в ней. Способности подструктура личности, наложенная на ее остальные основные подструктуры
Способности психические тесно связаны с физиологическими. «Под рабочей силой, или способностями к труду, писал К.Маркс, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости».
Более-менее становится понятным, откуда растут уши. Оказывается, это классики предписали изучать способности как черты или свойства личности. Вот только Маркс явно приравнивает «живую личность человека» к организму. Это делает неоправданным исключение физических способностей из психологии личности, хотя оправдывает привязывание всего к физиологии.
Тем не менее, есть физические способности. Или их нет? А есть способности телесные, если уж говорить по-русски! И есть способности психические, хотя Маркс отчетливо называет их духовными. Но если считать эти способности духовными, то их не получится привязать к физиологии, к тому же точное рассуждение потребует объяснить, что входит в понятие «духовного». А там и до степеней известных докатиться можно!..
Мы явно имеем здесь вместо определения понятия пример политики в науке.
В 1983 году коллективом из самых матерых психологов Советского Союза был создан главный «Психологический словарь» сообщества. Поэтому его определение способностей можно считать итогом полувековых усилий нескольких тысяч исследователей:
«Способности индивидуально-психологические особенности, являющиеся субъективными условиями успешного осуществления определенного рода деятельности. Способности не сводятся к имеющимся у индивида знаниям, умениям, навыкам. Они обнаруживаются в быстроте, глубине и прочности овладения способами и приемами деятельности».
Хорошее определение, гладкое. Вглядываемся в то, как быстро кто-то овладевает способами деятельности и прозреваем где-то в глубине: да это же способность подмогла! Стало быть способности это что-то связанное со способами деятельности. При этом их еще и можно считать особенностями. А можно чертами. Или отличиями. Но это мы опять попали в разговор о том, как описывать личность. Это к определению способностей совсем не относится.
Как и «субъективные условия успешного осуществления определенного рода деятельности». Незаметное движение фокусника, и личность спряталась в рукаве, а вместо нее появились гораздо более наукообразные «субъективные условия». Способности это условия осуществления деятельности! А что, не прикопаешься! И еще они условия успешности в жизни. И условия индивидуальных различий! И условия профессиональной пригодности!
Психологи невольно сбиваются при определении способностей на множественные разговоры не о том. Это знак того, что способности слишком сложны для определения. Поэтому, чтобы сохранить лицо, сообщество и придумывало способы, как говорить гладко и запоминающеся.
Но все, что создано советским психологическим сообществом, а оно переиздало этот словарь в 1997 и 2003 годах все с тем же определением, указав лишь, что оно принадлежит Теплову, сводится к смутному прозрению, что, всматриваясь в способы деятельности, можно увидеть глубоководную тень способности
Открытие очевидное, доступное ребенку или языковеду: способ и способности однокоренные слова! Но открытие не простое, потому что слова-то родственные, а вот понятия за ними стоят очень разные!
Дальше этого определения никто из наших психологов так и не шагнул. В сущности, это определение было повторено словарями Петровского и Ярошевского, лишь слегка в иных словосочетаниях. Современные русские словари либо уверенно повторяют определение Главного словаря, либо вообще опускают способности, как это делают словари Степанова и Бачинина.