Да, в лицее у Ваньки дела шли неважно, но Юля была уверена, что сын справится с временными проблемами, ведь это же её сын! Тем более, что окружение у него было «что надо». Точнее, всего окружения она не видела: поскольку они жили от лицея далеко, то и друзья у Вани бывали нечасто. Но, по крайней мере, самый близкий Ванин друг и одноклассник Паша был прямым олицетворением того самого «гениального ребенка», для которых, по всей видимости, лицей и создавался: мальчик умный, скромный, вежливый, из «профессорской семьи». Ну то есть, это Юля с Лёшей так говорили, несколько упрощая, поскольку Пашины родители были представителями академической среды, что ли. Как бы то ни было, Юля и её муж крепко рассчитывали на положительное влияние Паши на Ваню, что, по их мнению, в конечном счёте должно было привести и к улучшению результатов Ваниной учебы.
***
Но вернемся к Юлиному короткому роману. По мере того, как срочные дела уступали место важным, а важные повседневным, тоска по Себастиану, ноющее, ни на минуту не отпускающее тягостное чувство, постепенно заволакивала её.
От Себастиана не было вестей, и недели через три после своего возвращения в Москву Юля написала сама. Ответ пришел быстро: оказывается, он, вместо домена «.ru» вычитал из её рукописного указания на визитке «.nu» (вот именно «ну!», ну какие же они все беспомощные, эти мужики!), и его отправленное сразу же после конференции письмо не дошло до Юлиного почтового ящика.
Так началась их нескончаемая, почти ежедневная переписка. По мере того, как новости, о которых интересно было писать и читать, иссякали, тематика их писем друг другу сдвигалась в область чувств и эмоций, а сами послания становились всё более и более откровенными.
В одном из писем, не сразу и с оговорками, Себастиан признался, что у него есть женщина, с которой он встречается на постоянной основе. «Хотя, наверное, мои чувства к ней не так сильны, если вспомнить, что случилось между мной и тобой», беспомощный и излишний комментарий. Юля приняла эту «новость» равнодушно, заверив Себастиана, что рада, что он не одинок.
В общем же вся эта ситуация затягивала их в никуда, поскольку практического пути её разрешения не предвиделось. Юлю как человека, предпочитающего эфемерным фантазиям конкретные действия и чёткие планы, эта неопределенность и отсутствие ответа на вопрос «Что же будет дальше?» не могли не раздражать.
Кроме того, времення разница была не в её пользу. Себастиан обычно писал ей поздно вечером, после своего возвращения с работы, где-то около полуночи по Лондону, что соответствовало 3.00 ночи по Москве. И вот Юля так ждала и жаждала его писем, что у неё постепенно выработался условный рефлекс, и каждую ночь она вставала, чтобы проверить почту. Юля перестала нормально спать, не могла ни на чём сосредоточиться, душевное равновесие постепенно покидало её, что усугублялось наступлением поздней осени с её промозглым холодом, слякотью и долгими тёмными сумерками.
В довершение всего этого кошмара или как раз из-за него? у Юли начались серьёзные проблемы на работе. Она ходила, как сомнамбула, и всё время думала о Себастиане.
Казалось, она уже не помнила точно, как он выглядел. Стеснялась ли Юля попросить его прислать ей своё фото или намеренно не хотела разрушать очарование образа, созданного в собственном воображении? В целом он представлял собой тип мужчины, всегда её привлекавший: высокий, худощавый, густые волнистые волосы зачёсаны назад. И очки непременный, в Юлином понимании, атрибут сексуальности мужчины. Больше она ничего особенного не запомнила цвет глаз или, к примеру, форма его носа стёрлись из памяти.
В конечном итоге внешний образ Себастиана, каким Юля его мысленно составила, оказался некой замысловатой комбинацией черт самого Себастиана, молодого человека, которого она любила в студенческие годы, и Лёшки, её собственного мужа. Впрочем, размытость визуального образа Юлиного далёкого любовника не мешала ей снова и снова очень живо, будто наяву, переживать тот момент, когда они сидели в пабе, и то, как он смотрел на неё тогда и позже прошептал свое «Да!!».
Сомнений у Юли не было: она крепко влюбилась. Любая песня о любви, тем паче о любви несчастной, несущаяся из уличного динамика, наполняла глаза её слезами. А ведь Юля с некоторых пор своей биографии была очень жёстким человеком.
В мокром саду осень забыла