То были мои школьные стихи, выполненные в стилистике Есенина, извините за мистификацию
А зачем вам нужна эта мистификация? спросил с очевидным удивлением профессор, уже взявшись за ручку двери.
Так, из детского тщеславия, доказательства себе, в первую очередь, что могу писать вирши не хуже классиков Это из пошлой ученической поры, когда хотелось самоутвердиться.
Только стилизацию вашу никто не напечатает
Сейчас и подобные стихи Есенина никто не напечатает И мои стихи не для печати, это сугубо устное творчество Многие стихи подобного образа я даже не переносил на бумагу
Хотелось завладеть вниманием девичьей благодарной публики не так ли?
Не без этого Но вы не выдавайте меня с потрохами девицам, тому же нашему соседу Юрию
Борис Леонидович усмехнулся, отрицательно покачав головой, мол, не выдам, и тут же предложил:
Во время «тихого часа» прочитайте коротенький рассказ из книги, которую я уже положил на вашу тумбочку. Там в нужном месте закладка. Есть тема для нашей вечерней прогулки И о развитии человеческих способностей поговорим, меня это почему-то в настоящий момент больше всего интересует Договорились?..
Договорились, кивнул головой Александр и пошел назад для продолжения прерванной беседы с ребятами-студентами.
Только он уютно расположился в кресле, вытянув ноги, как к нему обратился Юрий:
Слушай, старик, мы с Эдиком в твоё отсутствие и в отсутствие Иры решили тебя предупредить, что можем привлечь тебя по статье за совращение малолетних
Как это понимать?
А так, что ты читал запрещенные стихи Есенина несовершеннолетней школьнице вот как надо понимать И попытался отвратить от пути истинного юного строителя коммунизма, совратить Эдик уверяет, что она перешла то ли в десятый, то ли в одиннадцатый класс, правда, уже при третьем размере бюста
Наслушается запрещенных стихов Есенина о проститутках, и сама пойдёт по кривой дорожке ранней половой жизни, нагло хохотнул Эдик, сама юной валютной шлюхой заделается Будет в милиции и КГБ писать объяснения, что её Есенин и Александр совратили хулиганскими стихами о ночных бабочках в кабаках
Александр размышлял, стоит ли оправдываться, что стихи Есенина даже с обсценной лексикой, замененной в книгах многоточием, никто не запрещал, тем более, сейчас, во время «оттепели», когда многие запреты прошлого пали, развеялись, как дым. Но его мысли прервал весёлый голос Эдика.
Не парься, старик, пошутили мы. Никто тебя за совращение малолетних стихами наказывать не будет. Тем более, малолетка Ира уже совращена мной физически
Как это?.. выдохнул Александр.
А так, сначала развращена этим летом на моей даче, в отсутствие предков Они за границей сейчас А потом и совращена Она уже не девушка Я её сделал женщиной в неполные шестнадцать лет Нормальный возраст, между прочим, для начала интенсивной половой жизни
Тили-тили тесто жених и невеста с поломанной целкой, пошутил Юрий, но тут же осекся, встретив гневный испепеляющий взгляд Александра.
Тот нарочито медленно поднялся из кресла и, сжав кулаки, подобравшись, выдохнул в лицо Эдику:
А зачем бахвалиться тем, что лишил чести невинную девушку? Это неприлично, не по-джентльменски За это раньше офицеры подлецов канделябрами били, а теперь
Он увидел, что к ним легкой походкой приближается Ира, и оборвался на полуслове.
Ну, говори, что теперь делают с такими, как я, злобно прошипел Эдик. Не увиливай, любитель Есенина.
Александр тяжело вздохнул и ответил:
А я и не увиливаю Вот сейчас только Иру спрошу для начала, что с тобой, козлом, делать?
Александр стремительно взял Иру за руку, привлек к себе поближе и, как можно спокойнее и увереннее спросил ее:
Это правда, что ты школьница?
Правда.
Сколько тебе лет?
Пятнадцать.
В какой ты класс перешла?
В одиннадцатый.
Когда тебе исполняется шестнадцать лет?
В ноябре.
А теперь скажи, Ира, что мне делать со студентом МГИМО Эдиком, сдавать в милицию или набить ему в твоем присутствии морду за публичное бахвальство им про изнасилования тебя?
Добровольное согласие было растерянно вякнул, покрасневший, как рак, Эдик. по доброй воле сторон был секс с малолеткой
Подлец ты Эдик и достоин пощечины
При этих словах Иры чуть ли не одновременно, чёртиками из табакерки, выскочили из своих кресел и Эдик, и Юрий. Александр угрюмо переглянулся с застывшим от изумления Юрием и обратился к Эдику: