Пока мы гуляли, к нам в купе подсела женщина. Они с мамой болтали весь остаток дня, но я из их разговора запомнил только то, что она едет до конца до Астрахани. А еще я запомнил ее еду, потому что там было «каждой твари по паре», как, бывает, говорит наша учительница по биологии. Женщина выложила на стол два помидора, два огурца, два куска черного хлеба, два вареных яйца, даже коробков с солью у нее было два! Правда, солила она только из одного, а второй так и не открыла, поэтому я не уверен, что там тоже была соль.
Так прошел день в поезде, и снова наступила ночь. Я снова лежал на верхней полке и смотрел в окно. Наш состав проезжал по темным полям, а я ловил глазами одинокие огоньки маленьких домов, разбросанных в ночи. Я представлял себя оказавшимся в таком домике где-то посреди бескрайних полей, и мне почему-то становилось грустно и в то же время как-то уютно.
Рано утром мы наконец прибыли в Царицын. Сразу на выходе из вагона ощутилось южное солнце. До автобуса на Степной оставалось три часа, и мы пошли к Волге. Сидели на набережной, ели сахарную вату и попкорн. Платону все не давала покоя сонная болезнь, и он спрашивал у мамы подробности:
А если я приеду и сразу усну?
Не волнуйся, мама погладила брата по голове, засыпают не все. Большинство жителей об этой сонной болезни только в новостях слышали.
И если Платон опасался и никак не хотел столкнуться с сонной болезнью (это понятно, он же еще маленький и боится всего непонятного), то мне, напротив, хотелось хотя бы поговорить с кем-нибудь, кто ощутил таинственный недуг на себе. Ни бабушка, ни дедушка, по словам мамы, ни разу не «засыпали», а из всех наших родственников в Степном только одна двоюродная тетя вроде бы проваливалась в сон, но мама говорит, что она и так всю жизнь сонная, и не факт, что так проявилась новая болезнь.
Автобус моя самая нелюбимая часть поездки, потому что в нем ужасно жарко да еще и укачивает. Остановок в пути всего три штуки на пять часов дороги, да и те не особо радуют, на улице ведь палящее солнце и горячий ветер. Часть людей стоит в очереди в туалет, часть просто ошивается вокруг автобуса, разминаясь. Остановка длится пятнадцать минут, и мы едем дальше. Время в пути тянется ужасно долго, и, в отличие от поезда, мне это не нравится. Некоторые пассажиры просят высадить их прямо посреди степи. Они выходят и идут куда-то вдаль, а куда именно непонятно, потому что вокруг до горизонта не видно никаких домов. В автобусе мне никогда не удается поспать (вот уж где пригодилась бы сонная болезнь), только дремлю несколько раз минут по десять. Вообще-то до Степного есть железная дорога, и когда-то до него можно было доехать на поезде (я помню, как мы ездили так давным-давно), но теперь туда ходят только товарняки.
В этот раз мы ехали даже дольше обычного и добрались до Степного спустя шесть часов пути. Измотанные, сели в маршрутку и наконец вздохнули с облегчением мы ведь почти на месте! Маршрутки здесь это желтые «газели» с несколькими рядами кресел. Мы втроем заняли последний, и стали ждать, пока салон наполнится хотя бы наполовину только тогда маршрутка двинулась с места. Еще до отправления меня начало так сильно клонить в сон, что я успел подумать о сонной болезни, но как только мы поехали сонливость как ветром сдуло, и осталось только радостное предвкушение. Всего лишь несколько минут поездки и встретимся с бабой Томой и дедом Сашей, а потом, вечером, с друзьями, которых не видели целый год!
На улицах и остановках в это послеобеденное время не было никого, и я был рад, что мы едем, нигде не тормозя. Правда, немного странным мне показалось, что никто из наших попутчиков не требовал остановки, но тем лучше быстрее окажемся на месте! Только вот поездка почему-то затянулась: вместо обычных десяти минут дорога уже заняла вдвое больше, да и маршрут был каким-то незнакомым. Наверное, ремонт дороги или что-нибудь в этом духе, решил я. Наконец спустя полчаса пути мы прибыли. Из маршрутки, кстати, до нас так никто и не вышел. Наша остановка находится прямо у дома деда и бабушки большой желтой девятиэтажки. А сам дом практически на краю города, через дорогу бескрайняя степь.
Так вот, здесь мне действительно стало не по себе. Мало того, что вокруг все еще не было ни души, так еще и дом был выкрашен в синий цвет. С последним еще можно было кое-как смириться, но почему на улицах города не было ни одного человека это меня чуть-чуть насторожило. На удивление мама и Платон будто бы вообще ничего необычного не заметили, находя на все мои вопросы какие-то дурацкие отговорки: