Я покажу тебе вечернюю Прагу, самодовольно пообещал Лукаш, паркуясь недалеко от Малостранской. Тебе понравится!
Лара никогда в жизни не влюблялась с первого взгляда, это всегда казалось ей каким-то романтическим бредом: ну как можно один раз увидеть и пропасть?! Оказывается, можно. Сегодня она раз и навсегда влюбилась в Прагу, которая повернулась к ней своим золотым налитым боком, спрятав до поры до времени все темные стороны. Рано их тебе видеть, девочка, рано. Да и незачем пока.
Лара и Лукаш сели на красный трамвайчик с номером 22, который повернул круто вверх и, пыхтя и надрываясь, будто лошадка-тяжеловоз, втащил их в горку. Перейти узкую дорогу и вот уже за кованой решеткой открывается Королевский сад. Краловски Летоградек. Лара шла по дорожкам, жадно впитывая в себя каждое гигантское дерево, каждую пышно цветущую клумбу, каждый изящный домик с лепниной. Как много красоты! Боже, как много красоты!
А когда слева вдруг выросли острые шпили собора Святого Вита, у Лары просто захватило дух от восторга.
Пламенеющая готика, прошептала она на русском, а когда Лукаш переспросил её, отрицательно покачала головой. Вряд ли это можно было перевести.
Когда они поднялись к самому Пражскому граду, Лара очень долго стояла, опершись о стену и смотрела вниз на панораму Праги, расстилающуюся перед ней. Красные крыши, шпили, зелень деревьев. Этот город ничего не скрывал, просто протягивал всего себя на вытянутой ладони, и от этого сладко тянуло в груди и влюбленно кружило голову.
Если бы не Лукаш, Лара могла бы, наверное, простоять тут до самой ночи, но он торопил, тянул дальше еще столько надо посмотреть, еще столько успетьПо широким истертым каменным ступеням они спустились обратно на Малу Страну, прошлись по узким улочкам с домами, каждый из которых хотелось рассматривать и фотографировать, постояли на мостике через узенькую речку Чертовку, а потом поднялись на Карлов мост. Он был такой же впечатляющий, как на сотнях фотографий, которые Лара просматривала перед поездкой, и в то же время другой. Мощный, старый, сильный. Внешняя позолота и нарядность не могли скрыть его средневековой мощи, которая и пугала, и завораживала одновременно. Уже садилось солнце, и пылающее небо над рекой Влтавой, в которой отражались россыпи городских огней, было так прекрасно, что хотелось плакать.
Лукаш что-то пытался по дороге рассказывать, но ему периодически не хватало словарного запаса, и он в конце концов махнул на это рукой, видя, что Лару исторические подробности интересуют мало. Она знакомилась с городом, город знакомился с ней, и в этом общении двух сторон, явно заинтересованных друг другом, Лукаш, хоть и был проводником, чувствовал себя лишним.
А когда они, перейдя Карлов мост и пройдя несколько улиц, вдруг вышли на невероятную площадь с Орлоем знаменитыми пражскими часами, у Лары вдруг защипало глаза от подступивших слез. Она здесь первый раз, так почему же внутри такое чувство, будто она вернулась домой?
Старомак самое туристическое место, небрежно бросил Лукаш, со скучающим видом оглядывая площадь.
Старомак? недоуменно захлопала глазами Лара.
Было что-то грубое и некрасивое в этом названии, не могло это волшебное место носить такое быдловатое имя.
Ну мы так называем, ухмыльнулся Лукаш. Вообще это Staroměstské náměstí.
Старомнестскеее наамнестии, попыталась повторить Лара, с трудом копируя то, как чех тянул гласные. Странный язык, необычный, какой-то раздражающий.
Когда они обходили площадь по периметру, нос защекотало от острого вкусного запаха еды. Ела Лара последний раз в самолете, почти полдня назад, и желудок буквально скрутило от голода.
Хочу вот это! она подбежала к ларьку, где жарились ароматные сосиски.
С ума сошла! Есть на Старомаке? страдальчески протянул Лукаш. Тут же всё дорого, это для туристов.
Неважно, мотнула головой она. Вот моя карточка, купи мне, пожалуйста! И стакан пива. Любого на твой вкус.
Шо вы хотите? вдруг низким грудным голосом спросила продавщица, Парэк в рохлику?
Сосиску хочу, в булке, растерялась немного Лара. И от внезапного звучания родной речи, пусть и с украинским акцентом, и от непонятного названия.
Это и есть парэк в рохлику, засмеялась продавщица, быстро хватая румяную сосиску и вкладывая её в длинную теплую булочку. Финальным штрихом стала щедрая порция горчицы сверху.