Полина очень волновалась. До назначенного часа оставалось всего пятнадцать минут. Она прибавила шаг и решила хоть на секунду забежать в православный храм, поставить на счастье свечку мощам мучеников. Как метеор влетела в церковь, быстро купила свечи, бросилась к ногам мучеников и в сердцах шёпотом попросила благословения.
Сделайте так, как должно быть. Спасите, сохраните и благословите!
Три раза впопыхах перекрестилась и, больше ни о чем не думая, побежала из церкви прямо в кафе.
Борис её уже ждал. Услышав звук отрывшейся двери, подскочил со своего места и галантно поспешил навстречу. Взгляды пересеклись, и Полина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он страстно её обнял и, коснувшись обеих щёк поцелуями приветствий, не спешил отпускать из объятий. Рукой, придерживающей за талию, он ещё ближе придвинул её к себе. По всему телу Полины прошла волна теплоты, она успела сполна ощутить его крепкие руки и, слегка отведя голову назад, пристально посмотрела в голубые глаза. Зрачки забегали, он быстрым взглядом осмотрел её лицо, робко и нежно поцеловал в губы. Сопротивляться не было сил. Она также поддалась порыву и с умилением ответила взаимностью.
Давай уйдём от сюда, на ушко прошептал мужской, такой приятно бархатный голос.
Давай, лишь повторив его слово, ответила она.
Он спешил. Крепко взяв за руку свою великолепную спутницу, быстрым шагом перешёл дорогу и потянул её за собой в фойе старой гостиницы за углом. Полина была в замешательстве. «Уйти или остаться? Убежать или принять вызов судьбы?» В один и тот же момент ей хотелось ещё раз поцеловать его и убежать навсегда. Убежать от него, себя, от всего. Ей было неприятно и стыдно, что нельзя стоять рядом с высоко поднятой головой, нельзя испортить ему репутацию. Надо оставаться незамеченной. Мужчина быстро оформлял заказ номера, а ей казалось, что прошла почти вечность.
Поднимаясь в лифте, он не выпускал её из объятий, торопился. Судорожно и часто целовал лицо и хотел как можно скорее подняться наверх.
Как только они перешагнули порог гостиничной комнаты, Борис напористо, страстно и в то же время очень нежно стал целовать Полину в губы, глаза, лоб и медленно расстёгивать пуговицы её платья. Поля не сопротивлялась. Она не знала, как себя вести проявлять ли инициативу или просто поддаться его влечению.
Танец любви, начавшийся ещё в лифте, был подобен танцу двух парующихся птиц. Его руки безудержно влекли её к себе, и он пытался как можно скорее высвободить её тело из платья. Они то приближались друг к другу, то отдалялись и, удержав на несколько секунд встретившиеся взгляды, пристально смотрели друг другу в глаза. Никаких слов и объяснений. Атмосфера накалялась с каждой минутой. Занавес опустился, платье упало на пол, и Полина предстала пред своим возлюбленным обнажённой. Борис не ожидал увидеть подобной красоты. Такое воплощение благородства, чести, гордости и грации он видел впервые. Хрупкое, маленькое, идеальное женское тело так его поразило, что он даже замер на несколько секунд. Оцепенение не проходило, и эта затянувшаяся люфтпауза становилась неуютной.
Безусловно, до Полины у него было много эффектных, ухоженных и внешне красивых женщин, но такой прирождённой и натуральной красоты, желающей ему отдаться, он до сих пор не встречал. «Не переживёт, если её обижу», в голове проскользнула случайная мысль, но ослепительная красота заняла всё его внимание и ещё больше взбудоражила страсть. Идеальное женское тело маленькая грудь, плоский живот, красивые, длинные, словно отточенные руки «фарфоровая статуэтка» мысленно нарёк её Борис и подумал: «Как бы не разбить её, как бы не разбить».
Заметив странное замешательство Бориса, Полина наконец-то словно вышла из оцепенения и сама сделала шаг навстречу. Дотронулась ладонями до его груди, скрывающейся под белейшей рубашкой, и, легко поцеловав в верхнюю губу, стала медленно расстёгивать пуговицы. Бориса потрясла такая перемена, руки опустились, и он просто дал ей возможность ласкать себя.
Если бы в гостиничном номере сейчас присутствовала съёмочная группа романтического фильма, режиссёр бы себе места не находил. Его бы просто трясло и раздирало от таких долгих пауз. Любовники то придавались безудержной страсти, то зависали в каком-то тайном остолбенении. Они с жаром почти разрывали друг друга на части, а потом подолгу, молча и с восхищением смотрели друг другу в глаза.