Похоже, про мортиру я зря сказал, растерянно буркнул полковник, удивленно глядя на вещмешок.
Я считаю, пусть лучше будет и не понадобится, чем понадобится, а нету, пожал Елисей плечами. В нашем деле никогда не угадаешь, где чего пригодиться может.
Ты только в азарте не забудь, что там не лес, а большой город. А то начнешь гранатами своими раскидываться, усмехнулся полковник несколько нервно.
Господь с вами, Александр Савич, что же я, зверь какой? возмутился парень. Говорю же, это все так, на всякий случай. Не пригодится, и слава богу. А уж если потребуется, не придется локти кусать. Сами знаете, эти лазутчики на любую гадость способны.
Да уж, скривился полковник.
Карета выкатилась из ворот крепости и, прибавив ходу, покатила к городу. Елисей, поставив карабин между колен, откинулся на спинку сиденья и, помолчав, тихо спросил:
Александр Савич, а если совсем откровенно, зачем я вам вдруг так сильно понадобился? Ну не верю я, что ваши люди не умеют всякие помещения толком обыскивать. Не та у вас служба, чтобы неумех держать.
И как только у тебя это получается, проворчал полковник, задумчиво поглядывая на него. Кто же тебя учил такому?
Самому бы знать, привычно отговорился Елисей. Но вы мне не ответили.
А чего тут отвечать, вздохнул полковник. Прав ты. Опять прав. И нужен ты мне не столько тайники искать, хотя и это тоже, конечно, а больше всего мне нужна твоя наблюдательность. Умение замечать то, чего другие не видят.
И за кем я должен буду наблюдать? не понял Елисей.
Ты в игру вступишь, когда мои люди отработают. Для обысков нам придется каждого арестованного привозить к нему на дом, предварительно их жилье опечатав. И вот тогда, при обыске, ты и будешь за теми арестованными наблюдать. Ведь, помимо обыска, там будет и допрос вестись.
«Блин, я тебе что, детектор лжи, что ли?» возмутился про себя парень, все еще не понимая конечной цели этого предприятия.
Я донос тот, от вольноопределяющегося, хорошо помню. Он тогда написал, что ты за лицом того британца внимательно наблюдал и по каким-то только тебе заметным признакам понял, что он не тот, за кого себя выдает.
Ну, так это старая наука. Еще монахами иезуитами придуманная. Кажется, она физиогномика называется, протянул Елисей, делая вид, что вспоминает сложное название.
Вот-вот. Только я про ту науку слышал, а ты про нее знаешь. Как так, не объяснишь? бросил он на парня острый взгляд.
Александр Савич, ну вы же знаете. Не помню я ничего про учение свое. Как отрезало, вздохнул парень, огорченно покачав головой. А вот почему ваша служба такой полезной штукой пользоваться не желает? быстренько перевел он стрелки.
Желает, да только мастеров таких, чтобы умели этому правильно обучить, днем с огнем не найти. Не иезуитам же нам кланяться, развел полковник руками.
Да уж, этим лучше не надо, презрительно фыркнул Елисей.
Карета подпрыгнула на ухабе, и парень, чтобы не уронить винтовку, привычно прижал ее локтем.
Гранаты твои от таких подпрыжек не рванут? сменил тему полковник, кивнув на вещмешок.
Не должны, равнодушно отмахнулся Елисей. Я их чистым исподним обложил.
Успокоил, вдруг расхохотался полковник, разом растеряв всю свою серьезность.
* * *Ночевать они встали на постоялом дворе в большом селе под звучным названием Георгиевское. Елисей, едва услышав это название, тут же сделал стойку, проведя параллель с городом Георгиевском своего времени. Но сколько он ни крутил головой, высматривая хоть что-то, что могло бы напомнить ему знакомые места, так ничего и не нашел. Просто большое южное село, живущее своим миром и не обращающее внимания на то, что творится за околицей.
Единственное его достоинство, что построено оно было на перекрестке двух торговых трактов. Так что треть жителей села кормились именно с дороги. Тут даже свой базар был, на который съезжались жители окрестных поселений. Карета вкатилась на подворье, и седоки, выбравшись наружу, принялись разминать кости, прохаживаясь по двору. Десяток казаков, сопровождавших карету, соскочили с коней и принялись вываживать их, давая остыть.
Глядя на них, Елисей только удрученно вздохнул. Езда в карете давно уже заставила его пожалеть о своей ране. Будь его воля, он бы с удовольствием передвигался верхом на своем Буяне, а не трясся бы в этой неуклюжей коробке.