Слишком холодно, отпечатков не останется, небрежно бросаю я; этому меня научил сам Джейкоб.
А ты знаешь почему?
А? Я смотрю на него. Отпечаток портится при температуре ниже нуля?
От холода поры кожи сжимаются, говорит Джейкоб, и выделения из них сокращаются, а значит, нечему приставать к стеклу и оставлять отпечатки.
Это был мой второй вариант, шучу я.
Я привыкла называть его «мой маленький гений», потому что даже в детстве он умудрялся выдавать объяснения вроде этого. Помню, однажды ему тогда было четыре года он читал табличку у кабинета частного врача, когда мимо проходил почтальон. Тот уставился на Джейкоба и рот разинул от удивления: и правда, не каждый день видишь дошколенка, который без запинки произносит слово «гастроэнтерология».
Я заруливаю на парковку, пропускаю отличное пустующее место, потому что оно рядом с блестящей оранжевой машиной, а Джейкоб не любит оранжевый цвет. Слышу, как он втянул в себя воздух и задержал дыхание, пока мы не проехали мимо. Вылезаем из машины, Джейкоб прикатывает тележку, и мы входим в магазин.
Место, где обычно сидит женщина с бесплатными образцами продукции, пустует.
Джейкоб, это ерунда, сразу говорю я.
Он смотрит на часы:
Уже одиннадцать пятнадцать. Она приходит в одиннадцать и уходит в двенадцать.
Что-то могло случиться.
Ей удалили шишку на пальце, говорит вдруг работник, который в двух шагах от нас выкладывает на стойку пакеты с морковью. Она вернется через четыре недели.
Джейкоб начинает постукивать рукой по бедру. Я оглядываюсь, мысленно оценивая, насколько бурную сцену спровоцирует попытка увести сына отсюда, прежде чем самостимуляция превратится в полноценный нервный срыв, и смогу ли я успокоить его разумными доводами.
Помнишь, как миссис Пинхэм три недели не появлялась в школе, когда заболела ветрянкой и не смогла предупредить вас заранее? Это то же самое.
Но уже одиннадцать пятнадцать, повторяет Джейкоб.
Миссис Пинхэм поправилась, верно? И все вернулось в норму.
Морковный парень таращится на нас. Еще бы! Джейкоб с виду совершенно нормальный молодой человек. Явно интеллигентный. Но обычное течение дня нарушено, отчего, вероятно, он чувствует себя так же, как я, если бы мне вдруг велели спрыгнуть на тарзанке с Уиллис-тауэр[1].
В горле у Джейкоба раздается низкий рык, и я понимаю, что точку невозврата мы миновали. Сын пятится от меня и врезается в стойку с банками пикулей и соусами. Несколько бутылочек падают на пол, стекло бьется, и Джейкоб слетает с катушек. Кричит тянет одну высокую жалобную ноту, саундтрек к моей жизни. Он двигается вслепую, отбивается от меня, когда я тянусь к нему.
Проходит всего тридцать секунд, но они длятся вечность, когда ты становишься центром пристального внимания окружающих, когда борешься со своим сыном ростом шесть футов, валишь его на покрытый линолеумом пол и придавливаешь всем своим весом. Только это помогает успокоить его. Я приставляю губы к его уху и напеваю:
Я пристрелил шерифа, но не попал в его зама
С детства эта песенка Боба Марли успокаивала Джейкоба; даже Тэо к трем годам уже знал все слова. Само собой, напряжение спадает, мышцы Джейкоба расслабляются, руки вяло лежат на полу по бокам от тела. Из уголка глаза выкатывается слезинка.
Я пристрелил шерифа, шепчет он, но, клянусь, это была самозащита.
Я беру в ладони лицо сына и заставляю его встретиться со мной взглядом.
Ну что? Теперь все в порядке?
Он отвечает не сразу, словно мысленно проводит серьезную проверку:
Да.
Я встаю на колени и, естественно, оказываюсь в луже из маринада. Джейкоб садится и прижимает колени к груди.
Вокруг нас собралась толпа. К морковному парню присоединились управляющий магазином, несколько взрослых покупателей и две девочки-близняшки с одинаковыми созвездиями веснушек на щеках. Все они смотрят на Джейкоба, и в их взглядах читается забавная смесь ужаса с жалостью, которая преследует нас везде и всюду, будто псина, кусающая за пятки. Джейкоб и мухи не обидит, в прямом смысле и в переносном. Однажды в течение трехчасовой поездки он держал между сжатыми чашечками ладоней паука, чтобы, когда мы будем на месте, выпустить его на волю. Но если вы не знакомы с Джейкобом и увидите, как высокий мускулистый парень опрокидывает стойку с товарами в магазине, то подумаете, что он чем-то расстроен. Вы решите, что он буянит.