Нормально работал Года два уже, кажется!
Так что Так что нет, мне сейчас более-менее спокойно. Лучше сразу очертить условия моей задачи.
Дочь, значит, Николай произносит это задумчиво, будто разбирая слово на вкус, да, это веский повод для отказа. Значит, все-таки в другой раз.
Надо же Он серьезно не намерен сливаться?
Тогда позвольте вас подвезти, Виктория, невозмутимо заканчивает Николай, вы же не посмеете мне отказать второй раз за вечер?
Как грозно звучит, я смеюсь, а если я осмелюсь? Вы прикуете меня к батарее и будете пытать меня, пока я не соглашусь?
К батарее? Николай хмурится, будто прикидывая. Черт, кажется я забыл наручники.
Дома?
Виктория, вы меня обижаете, Николай качает головой все с той же насмешливой улыбкой, в подвале. Где томится уже четырнадцать невинно похищенных жертв. Будете пятнадцатой? Я буду навещать вас чаще прочих. В конце концов, другие жертвы на японском и пары слов не свяжут.
Какая честь, я откидываюсь на спинку моего стула, разглядывая этот дивный образчик остроумия, но пожалуй я все-таки откажусь. Вы ужасно безответственны и забыли наручники. Это непростительно!
Согласен, Николай разводит руками, тогда возвращаемся к вашему плану. Батарея, пытки. Или, может, будет достаточно вас скотчем к стулу привязать? Скотча у нас тут завались
Вопрос пыток уже определен, я так понимаю? фыркаю я. Метод тоже выбрали?
Ну, конечно, Николай округляет глаза, будто спрашивая, как это я могла в нем усомниться, я буду петь вам, Виктория. Миллион алых роз. На японском. Поверьте, более жестокой пытки мир еще не придумал.
Черт. Черт, черт, черт.
Давно мне не попадался настолько юморной мужик
Так что, Виктория? Николай чуть подбрасывает в ладони брелок с ключами от машины. Позволите вас подвезти?
Я живу в Люберцах, если бы Николай был спринтером, а я финишной линией это был бы выстрел ему в голень.
Ну что ж, должно же быть в моей жизни место подвигу Николай разводит руками и делает физиономию в духе «я же сам напросился».
Нет, ну как отказать ему еще раз после такого?
А уж тем более, что мне становится немножко плохо, когда я думаю о том, что после метро придется еще и на автобусе трястись
А Маруська все-таки ждет. И новостей о том, как мама устроилась на крутую работу, она тоже ждет. Мой самый главный, самый важный болельщик!
Туше, я поднимаю вверх ладошки, совершенно не представляю, чем еще смогу вам отбить желание ехать в такую даль.
Вот и чудненько, Николай кивает, тогда поехали. Иначе сказку на ночь вы будете читать мне, Виктория. Где-нибудь на Зенинском шоссе.
Такое ощущение, что никто из нас не может остановиться в этой бесконечной пикировке.
Это как партия в теннис, и никто не хочет быть тем, кому все-таки забьют.
Весело.
Никогда не думала, что вот так буду перешучиваться аж со своим начальником. Но это тепло. А я уже очень давно не помню, чтобы мне было тепло
Конечно, в сказочной сказке хотелось бы, чтобы было жарко. Как в первый раз. Но тот раз Тот раз плохо закончился. И может быть, какая-нибудь романтичная идиотка и станет тупить и желать снова обжечься я не хочу. Больше не хочу.
Мне достаточно и этого легкого, такого мартовского тепла. Когда можно в спокойном ритме шагать совсем рядышком с мужчиной, иногда задевая его локоть своим и безобидно перешучиваться.
Дойти до лифта что может быть приятнее в таких условиях задачи?
Мы не одни поздние пташки из дверей юридического отдела, расположенного с переводческим на одном этаже да, да, мне везет как утопленнице в этом вопросе как раз когда мы с Николаем останавливаемся у лифтов, выплетается стайка уставших парней.
Они шумные, обсуждают детали какого-то скандального процесса, и их много. И когда они появляются Николай будто придвигается ко мне ближе, опуская ладонь мне на плечо.
Вроде и не сексуально окрашенный жест, но, но Но все равно, будто обозначающий «территорию». А мне немного неловко даже
Немного До тех самых пор, пока я не замечаю вслед за теми младшими сотрудниками к лифтам неторопливой походкой шагает и Ветров. И смотрит на меня. И на руку Николая на моем плече
Нет, я не хочу её стряхнуть.
Я только хочу, чтобы эта рука лежала где-нибудь пониже
8. Вкус сумасшествия
Какого черта, а?