Пойдем, негромко откликнулся он. Пойдем быстрее.
Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что именно находится впереди. Лед, который занесло снегом, должно быть, еще до появления людей, раскололся из него торчал изогнутый нос ладьи, и Антия ощутила неожиданно тонкий древесный аромат, сладковатый и грустный. Дерево украшал изящный рисунок золотые цветы и птицы. Внезапная боль остро уколола сердце, и Антия как-то сразу поняла, что здесь произошло.
Солнечный кормчий плывет по небу, лик его ясен. Рука поражает демонов, сбрасывает на землю так говорили в Ашх-Анорне, вот только кто-то другой оказался настолько силен, что смог его остановить.
Это ладья твоего отца? спросила она. Ардион лишь кивнул сейчас он напоминал мертвеца сильнее, чем когда лежал в пирамиде на постаменте. Казалось, его покинули и жизнь, и надежда. Как марионетка, у которой отстригли часть нитей, он медленно, словно преодолевая самого себя, двинулся к торчащей из-подо льда ладье. Сияние печально дрогнуло пройдет совсем немного времени, и оно окончательно угаснет.
Что будет, если божество одного из миров умрет?
И кто вообще способен убивать богов?
Помедлив, Антия протянула руку и сжала пальцы своего спутника. Тот посмотрел так, словно она разбудила его, и под ледяным крошевом ненависти и тоски в его взгляде проступила боль густая, невыразимая. Они подошли к иззубренному ледяному краю вода была прозрачной, и можно было заглянуть почти до самого дна.
Ладья Солнечного кормчего медленно погружалась во тьму. Сейчас, когда они стояли совсем рядом, Антия видела, что она иссечена и исцарапана, словно ее рубили мечи и топоры, словно по ней выпускали целые тучи стрел. Запах дерева, густой и сильный, теперь сделался похож на запах крови.
Сияние снова дрогнуло. Ардион протянул руку и указал куда-то под лед. Слеза прочертила его правую щеку, и это было настолько жутко, что Антия едва сдержала крик.
Смотри. Там отец.
Антия заглянула, куда он показывал, и все-таки вскрикнула. Солнечный кормчий висел в водной глубине. Золотые волосы стояли вокруг головы сверкающей короной, лицо, идеально красивое даже в смерти, было торжественным и скорбным. Бог раскинул руки, словно хотел обнять кого-то на прощанье или проклясть. Алый плащ застыл в воде, раздуваясь и пузырясь, будто его подхватил порыв невидимого ветра.
В груди Солнечного кормчего чернела рана такая, что можно было просунуть руку. Серебряная броня была иссечена и покрыта темными пятнами: перед тем как погибнуть, Кормчий сражался. «Кто-то бросил копье, подумала Антия. Такое, которое способно сокрушать богов».
Вот почему Великий Кит проснулся и в ужасе бросился через океан. Он почувствовал смерть солнечного бога и понял: те, кто сделал это, способны добраться и до него.
Она снова сжала руку Ардиона тот вдруг издал короткий всхлип, и от этого в мертвом ледяном краю что-то вздрогнуло и пришло в движение. Развернулись ленты северного сияния, захлопали крылья невидимых птиц. Солнечный кормчий был повержен он погружался в темную глубину вод, и оба мира умирали вместе с ним.
Пойдем отсюда, попросила Антия. Заклинание защищало ее от мороза, но холод здешнего звездного неба давил на плечи, словно изгонял прочь. Пожалуйста, пойдем отсюда. Мы ему уже не поможем.
Ардион кивнул. Выпрямился. Антия видела, что он сокрушен и раздавлен даже не горем своей потери, а непониманием того, какая сила могла совершить подобное. Они отошли от тонущей ладьи, и, обернувшись, Антия подумала, что в этом есть определенная ирония. Солнечный кормчий замуровал сына в пирамиде на Северном полюсе и умер совсем рядом с ним.
В Ашх-Анорне появились те, кто смог убить твоего отца, сказала она. Бог умер, и это смертельно ранило оба наших мира. Поэтому наш Кит и поплыл.
Ардион вновь качнул головой. Осторожно привлек Антию к себе, и, уткнувшись щекой в теплую пластину его брони, она вдруг почувствовала странное спокойствие, словно ничего этого не было ни Кита, который в ужасе разрубал своим телом океан, ни мертвого бога в ледяной глубине, ни медленной гибели обоих миров, от которой вряд ли можно было спастись.
Держись, прошелестел безжизненный голос над ее головой. Я попробую нас переместить.
Все вдруг закружилось в снежном вихре с ароматом кедра и крови, но темный хоровод унялся так же быстро, как наступил. Антия увидела, что они стоят уже не на снегу под звездным небом, а на пыльном каменном полу в какой-то башне. Сквозь высокие стрельчатые окна проникал серый сумеречный свет, тоскливый и больной, разбитые стекла скалились щербатыми пастями, ветер гонял пожухлую листву по плитам пола, покрытого густым слоем пыли. Все краски и звуки будто бы поблекли, от накатившей тоски Антии захотелось завыть в голос.