И чего ты слёзы льёшь, ведьмочка? покачал головой магистр. Я же сказал, пока можешь не волноваться.
А потом? вскинулась я.
А это от тебя зависеть будет, усмехнулся он. Даже смертная сила в умелых руках может пригодиться. Тем более, в такие времена.
Чего? шмыгнула я носом.
Магистр встал, опять ко мне подступил, тряпицу вонючую из кармана сюртука вынул и протягивает. Взяла, чтоб лишний раз не серчать его.
Вытри слёзы и иди спать. Утром будем думать, что с тобой дальше делать, велел магистр Дарлат. И теперь ты послушница школы Ведьмовства, так что, будь добра, соответствуй.
И взглядом меня недовольным окинул, особо на плечах его обозначив.
Я платье потянула, плечи заслоняя, краской залилась и убежала, покуда ещё чего не сказанул маг столичный.
Так неслась, что чуть Евдору с лесенки не сковырнула. Она меня как раз у ступенек дожидалась.
Стой, девочка, поймала она меня за рукав. Что сказал магистр?
Велел соответствовать, и проверками на завтра стращал, выпалила сходу.
Оставил? взмахнула руками матушка. Принял?
Принял, но наговорил невесть чего. Ой, чую, погибель меня тут поджидает, засопливилась я опять.
Принялась тряпицей утирать слёзы горючие, надышалась вонью столичной и чих напал. Матушка Евдора головой покачала, языком прищёлкнула, да и велела спать идти.
Утром, говорит, пришлю за тобой Марсу. Да будь готова, отстаивать тебя будем.
Ага, хлипнула я, нос утирая.
Беги, Весюшка, ночь уже в разгаре. И я спать пойду, погладила меня по спине матушка.
Вместе мы и спустились в залу, да только она пошла в другую сторону, а я к своей лесенке. Из зала вышла в проход, поёжилась от холоду, повеявшего откуда ни возьмись, ступила пару раз, да и замерла. Почуяла неладное, а понять не могу что и откуда. Но тянет меня сила неведомая куда-то в сторону. Прошла мимо лесенки своей, в другой проход завернула и как сами ноги понесли бегу, сама души не чаю. А сердечко колотится птицей в силках, руки холодеют, в глазах пелена студёная, да только чую туда мне надобно, там моё место. Так и пробежала неведомо сколько, остановилась у дверки резной, рука к ней тянется, а внутри всё стужей чёрной застит. Распахнула дверку, тут и закричала зверем раненым.
Стою, ору, себя не чуявши, а глаз отвести не могу. Прямо посередь саду цветочного кружится-бурлит чернота кромешная, а в этой черноте болтается девка в платье ведьминском. И не видно толком, да знаю откуда-то неживая она уже. Подавилась криком, закашлялась, слёзы из глаз, трясёт меня всю, а отвернуться мочи нет. На коленки упала, задыхаться начала, но гляжу. А чернота кромешная бултыхается, ведьму мёртвую воротит по всякому, и чую на меня глядит будто кто из темени той. Вот оно, зло чёрное, неведомое, да рукой не ощутимое, видит меня, насмехается. Тут я и заголосила опять, да только голосу больше не нашлось. Одни хрипы изо рта рвутся, да слёзы из глаз ручьями. Чернота схлынула, а ведьма наземь рухнула побрякушкой изломанной. Где чего и не понять, руки-ноги не на месте, кровь повсюду плещется, глаза, пеленой мёртвой затянутые, смотрят, будто прямо на меня. Сзади кто-то за плечи ухватил, да только я, не здесь будто, потянулась душой к девке молодой загубленной, руки простёрла и взвыла, будто со мной горе смертное приключилось, не с ней. А она и растворилась туманом серым, ничегошеньки от поломанной её не осталось. Тут я и изнемогла, только и успела подметить, как магистр Дарлат на руки меня принял, а рядом матушка Евдора пуще моего воет, послушницу загубленную оплакивает.
Глава шестая: Взлететь и не разбиться
Подскочила я, как ошпаренная, в памяти ещё ведьма мёртвая крутится, да болит всё, будто я там, в погибели, с нею рядышком была. Огляделась, и пуще прежнего испугалась не моя кровать, и спаленка не та. Лежу, вздохнуть боюсь. Думы в голове мечутся. А тут и рядом кто-то завозился, глядь магистр Дарлат на скамейке прикорнул, того и глади сковырнётся. Сковырнулся! Подскочил, волосы чёрные огладил, по сторонам зыркает. Углядел, что я не сплю, и дал дёру. И чего, спрашается, высиживал, коли сразу убёг?
Да нет, вернулся, а за ним и матушка Евдора, да ещё какая-то ведьма. Помнится, видала я её уже, после того, как в страшной комнатке на меня духов пускали. Ведьма эта ко мне подступила, наклонилась, в глаза заглядывает, а сама по рукам гладит. Потом выпрямилась, ладошки простёрла надо мной, да и говорит: