А потом возьми и скажи:
Хорошо вы всё расписали, матушка Евдора, да только мне не ваш рассказ нужен, а реальное подтверждение ведьминских сил, и желательно с определением их направления. Результаты проверки вы мне так и не предоставили. Посему, я вынужден затребовать повторную экзаменацию.
Да когда же? Вы аттестацию назначили на вечер поздний, а Весению теперь ночью мурыжить будете, что ли? вознегодовала Евдора.
Ночью ведьминские способности как никогда сильны, гаденько так улыбнулся маг столичный.
А потом на меня глянул и говорит:
Вы, Весения Радировна, пока успокойтесь, с силами соберитесь, а как аттестация направлений закончится, так я и вами займусь. А сейчас идите.
Матушка Евдора рукой мне махнула, мол, беги, покуда не передумал, а сама с ним осталась. А я учесала, не оглядываясь. Как в комнатку свою вернулась, и сама не упомню. Да только там, в спаленке, никого и не нашла. Покликала, по проходу прошлась, глядь, навстречу бежит девка в платье ведьминском.
А где все? крикнула ей.
Она на меня глянула мельком, руками махнула и как заголосит:
Аттестация у нас, по распределениям. Если какое направление не сдаст, так закроют и исключат всех. Одним боевым хорошо, они всегда на спросе, а как же мы? Мы куда, я спрашиваю?
Я так и убежала в спаленку, покуда тумаков с горячки не отвесили. Да что же это делается-то? Всех бес магический застращал! И управы на него нет!
Ну я тебе, морда столишная, холёная да вонючая! погрозила кулаком в сторону двери.
Так его, неча у нас тут свои порядки наводить, пропищал кто-то из-под кровати.
Я и говорю неча! прокричала в сердцах.
Опомнилась, поняла, что это со мной домовой переговаривается и ещё пуще осерчала.
Ах ты, нечисть эдакая! Ты пошто меня под позор подводишь?! заорала, под кровать заглядывая.
А нет меня там, послышалось сверху.
Выглянула и обомлела сидит маленький такой человечек на краю кровати, ножки-ручки коротки, кафтанчик умело вышитый на нём, бородёнка сивая половину морды скрывает, а сверхукрасная шапка набекрень залихватски нахлобучена. И сапожки такие махонькие на ножках, красные, да серебром расшитые. Чисто игрушка искусная.
Чего глаза лупишь? Домового никада не видала? рассмеялся махонький мужичонка.
Не видала, как на духу призналась я.
Да то-то и оно, не всем мы кажимся, принялся болтать ножонками мужичок.
А мне с чего такая невидаль? потянула я руку, чтобы потрогать чудо дивное.
А он возьми и испарись дымкой туманною. А на другом краю кровати тут же и проявился.
Ты ручонки-то не распускай, вестник. Знамо дело твоя рука век укорачивает, прицокнул языком мужичонка.
Чего? не поняла я.
Никак и правда не ведаешь, кто ты и почто пришла? замотал бородой домовой. Как есть домовой!
Знамо дело кто, да и пришла по батюшкиному велению, запечалилась я.
Тююю, не знаешь, и не ведаешь. А всё туда же, ведьмой кличишься, протянул мужичонка. Бяда нам с тобой будет, коли ты не ведаешь, на что появилась. Ой, бяда.
И домовой исчез, вот только тут был, и не стало.
Эй, куда?! крикнула я, да толку-то, пропал человечек.
И осталась я одна, со своими думами, да вопросами неотвеченными. А впереди неведомо что, и магистр ко мне строжится. Ох и угодила, да знать бы куда и как выбраться.
Глава пятая: ЛЕТАЛьный исход.
Покручинилась, повздыхала, тряпьё своё перетрясла да в сундук прикроватный спровадила. В окно поглазела, да только там и смотреть-то не на что. Одни дерева и видать, да дорожки меж ними метёные. Никак тоже домовые за порядком глядят. В проход выглянула никого, и тишина такая стоит, будто вымерли все. А солнышко уже к низу клониться начало.
Пойду столоваться, проговорила в пустую комнатку.
Никто мне не ответил, никто не откликнулся, а я уж надеялась, что вернётся домовой-то. Не вернулся, ну и не надо. Вышла, спустилась в зал пустой, прошла до столовой, а и там никого. Посмотрела на стол, с которого еду подают пусто. Покликала, в ответ тишина. И чего, мне теперь голодом сидеть? К дверке подошла, которая в кухню, как я поняла, постучала. Обождала да и вошла. А коли не заперто, то и можно. Прошлась по кухне добротной, в котелки позаглядывала, набрала себе каши наваристой с мясом, от хлеба румяного, что на столе под тряпицей нашла, ломоть отняла, и пошла в обедню. Села за стол, наелась, посуду отнесла обратно, вымыла и на место поставила. Так-то, чай мы не городские, сами себя прокормим.